Аркаша, как мне показалось, хотел было что-то возразить, но делать этого не стал, выполнив то, о чем я его просил.

— Ты успокоилась? — холодно осведомился я у помощницы, снова услышав ее голос. — Хорошо. Теперь вот что. Узнай у Марго, где и у кого она кровью затаривается, после сгоняй туда и добудь этого дела ей с запасом, из расчета двух… Даже трех недель. Плюс холодильник специальный тоже прикупи, ясно? Кровь как колбаса, она от тепла портится. Деньги возьмешь у нашего моралиста. Начнет бубнить, скажешь, что это накладные расходы, причем из тех, которые в его интересах.

— А если…

— А если начнет возбухать, объяснишь, что тогда Марго им питаться всю дорогу станет. Ей такое только в радость, живая кровь лучше пакетированной.

Блин, последнее я зря сказал. Вон Светлана стойку, как сеттер, сделала, мигом смекнув, о ком речь идет.

— Ты чего, с собой сюда вурдалачку припер? — подтверждая мои опасения, насела на меня оперативница, как только я закончил разговор. — Серьезно?

— Ну да. — Я уселся за стол, взял кусок хлеба и начал намазывать его маслом. — Вот такая у меня свита — ботаник, неврастеничка и личная кровопийца. Почти Ноев ковчег. Теперь еще ты добавилась.

— Ни разу не смешно. — Метельская поставила передо мной чашку с кофе. — Мало мне тут своих горлохватов, так еще и из Москвы подвезли.

— Не шуми, — попросил я ее. — Она не дура, законы блюдет, потому никого здесь не тронет, ни пальцем, ни клыком. А взял я ее с собой, потому что хрен его знает, сколько под горами мотаться придется, там ее сила и способности сильно пригодиться могут. Ты вот знаешь, что вурдалачье племя находит выход из подземелий почти так же ловко, как представители племени кошачьих? Нет? А это так. Они лучше любого компаса, получается.

Кстати — чистая правда. Мне про это еще Мирослав рассказывал.

— Ответственность за нее ты несешь, — подумав, заявила Светлана и тоже уселась за стол. — Если чего накосорезит, спрошу с тебя.

— Хорошо, — вздохнул я.

— Значит, так, — отпив чаю, продолжила оперативница. — Сейчас едем к Поревину, беседуем с ним. Потом заскочим на мою фазенду, я снаряжение там храню, заберем его, и тогда уже обратно в город. Ну а завтра утром в сторону гор выдвигаемся. Куда именно, даст Бог, поймем после беседы с Геннадием. Вот не знаю почему, но уверена, что дал он твоему приятелю точную наводку на что-то, за то его и убили.

— Если все так, то и колдуна твоего уже в живых нет, — хмуро заметил я. — Какой смысл убить одного и оставить в живых другого?

— Не исключено, — кивнула женщина. — Но отработать эту версию все равно надо, верно? Да и не возьмешь Поревина вот так за рубль двадцать. Хитрый старикан и пронырливый, у него чутье как волка-одиночки. Опять же — это в городе человека легко прихватить за горло, а наш старый хрен на природе обосновался, да еще не абы где. Местечко для обитания выбрал самое то. Дидино! Слышал про него раньше? Нет? Поверь, тебе там понравится. Не Растесс, конечно, и не Герасимовка, но тоже есть на что посмотреть.

Про Дидино я вчера впервые узнал из сообщения покойного Воронцова, про Растесс же, упомянутый моей новой приятельницей, вообще ничего не знаю, врать не стану. А вот про Герасимовку слышать доводилось. Орест мне про нее года два назад рассказывал, причем пыхтя и сквернословя, что говорило о крайней степени его недовольства этими воспоминаниями. В этой деревеньке, если верить его словам, окопалось несколько очень старых и очень сильных колдовских родов, передающих темные знания от отца к сыну, а также их преумножающих. Причем родоначальников этих фамилий туда еще аж во времена Елизаветы Петровны выслали из Москвы. Сия императрица была зело мягкосердечна и при восшествии на престол обещала никого смертной казни не подвергать, потому при необходимости прибегала к другим, не столь кровавым мерам, например, ссылала людей в такие места, куда ворон костей не заносит, вроде этой самой Герасимовки. Вернее — вообще на пустое место, там до приезда ссыльных вообще ничего, кроме леса, не имелось. Они и поставили первые дома, положив начало данному населенному пункту, где жили как барсуки, не суя свой нос в чужие дела и шугая тех, кто пытался к ним лезть. Ну а после, уже в начале двадцатого века, туда по казенному приказу изрядно народа привалило, после чего деревня изрядно расширилась, стала числиться на картах под названием «Герасимовка» и благополучно существует по сей день. Ну, условно благополучно, разумеется, деревни у нас уже лет тридцать-сорок как вымирать начали, хотя эта, правда, вроде еще держится. А при Советской власти она прямо-таки процветала, даже музей в ней имелся, посвященный пионеру, которого сопротивляющиеся решениям партии кулаки убили за активную жизненную позицию. Мне Орест даже имя этого смелого мальчишки называл, да я, грешен, его забыл.

Что именно там забыл мой приятель колдун, понятия не имею, но из его рассказа понял, что искомое он не получил, еле-еле ноги оттуда целым да невредимым унес и возвращаться туда не планирует.

Так вот если Дидино от Герасимовки недалеко ушло, то мне туда ехать не сильно хочется. У меня и так проблем выше крыши, не хватало только с местными колдунами еще сцепиться для полного счастья. С одним — куда ни шло, но сразу с несколькими родами, да еще и древними? Поищите дурака в другом месте.

— Часа за два доберемся, — сообщила мне Светлана, усевшись за руль потрепанного «Кашкая» и забросив в рот пару подушечек жвачки. — День будний, на дворе лето. Вот зимой — да, туда фиг проедешь. Пристегнись.

— Так это рядом, считай, — выполняя требуемое, заметил я. — Если по нашим меркам. У нас, бывает, за столько времени из одного района города в другой не дошкандыбаешь.

— Тут главное — не туда добраться, — усмехнулась Метельская. — Главное — потом обратно вернуться.

— Слушай, давай обойдемся без нагнетания атмосферы страха и многозначительных намеков, — попросил я ее. — Мне это тоже время от времени нравится делать, но сейчас такие страсти-мордасти вообще не к месту. И похмелье, и вообще… Просто объясни по-человечески, что да как в