На некоторое время в трубке стало тихо, а потом Патрик, вздохнув, произнес:

– Это страшно тяжелое расследование для всех нас. Сейчас я в отделении, мы задержали одного человека…

Наконец Эрика проглотила конфеты и теперь могла разговаривать внятно.

– Кого? Ты можешь…

– Завтра я скажу больше. Сейчас и вправду нет сил. У меня впереди несколько часов работы, переночую в отделении. Мама знает, она сейчас в нашем доме, с детьми. Я не могу их видеть. Это было бы слишком тяжело.

– Милый…

Это слово повисло в пространстве между ними.

– А как твои дела? – нарушил тишину голос Патрика.

– Мы поговорим завтра или когда ты сможешь. Делай что должен, я всего лишь хотела слышать твой голос. Было бы странным не пожелать тебе спокойной ночи.

– Я знаю, – по голосу было слышно, что Патрик улыбается. – Спокойной ночи, дорогая. Люблю тебя и детей.

– Я знаю, – отозвалась Эрика. – И я люблю тебя. Спокойной ночи!

Она завершила разговор и некоторое время сидела на кровати с телефоном в руке. Поняла, что совсем не следит за действием фильма, но никакой фильм не мог быть увлекательнее сюжета, разворачивавшегося в ее голове. Так что Эрика ничего не теряла.

Она снова потянулась за блокнотом и запустила руку в пакетик со сладостями. Он был пуст. Как можно запихать в себя такое количество конфет? Эрика поморщилась, скомкала пакет в руке так, что тот захрустел, и замерла на полудвижении. Медленно разжала руку, и пакет принял прежнюю форму.

Пакет из-под конфет «Думле». Смутное подозрение закралось ей в голову – и, по мере того как Эрика, вспоминая прошлое, осознавала, что к чему, перерастало в уверенность.

Черт возьми…

* * *

– Будете ждать своего адвоката?

Патрик опустился на стул напротив Рикарда. Мартин был в соседней комнате с Тильдой. Их решили допросить по отдельности, чтобы не дать возможности сговориться или подстроиться друг под друга.

– Якобссон едет из Стокгольма. Это займет некоторое время, а мне нечего от вас скрывать.

Рикард закинул ногу на ногу и пригладил ладонью волосы. Этот жест Патрик часто наблюдал у задержанных, но в данном случае недостаточно знал Рикарда, чтобы определить, является ли он признаком нервозности или просто привычкой.

– Расскажите о вчерашнем вечере и ночи.

– Я уже делал это, – простонал Рикард.

Патрик ждал.

– Ну хорошо… – Рикард вздохнул. – Тогда еще раз. После ужина мама и папа хотели обсудить что-то с коллегами по «Бланш». Должно быть, мы переборщили с алкоголем, потому что я смутно помню, как мы с Тильдой легли. Нас ведь выставили из нашего гостевого дома и принудили спать в комнате мальчиков…

– Вы просыпались посреди ночи? Что-нибудь слышали?

Рикард покачал головой:

– Нет, я спал как убитый. Проснулся, только когда Луиза закричала. – Он снова провел рукой по волосам, которые стояли почти дыбом.

– Тильда тоже тогда проснулась или она уже не спала?

– Она проснулась вместе со мной.

– Хорошо.

Патрик размышлял, какой вопрос задать следующим. Он хотел вытянуть из Рикарда как можно больше деталей, чтобы тот загнал себя в угол, прежде чем его огорошат находкой криминалистов.

– Вы говорите, что не помните, как легли спать. Но вы ведь наверняка разделись, прежде чем лечь?

– Я проснулся в трусах, Тильда была голой. Похоже, мы действительно разделись.

– И одежду положили на стул в комнате мальчиков?

– Без понятия. Всё как в тумане. Обычно я так не набираюсь, но здесь, как видно, Уле меня увлек. Он это дело любит. Тильда тоже хорошо расслабилась… Было после чего, согласитесь.

Патрик кивнул. Отметил ключевые слова в блокноте. Диктофон диктофоном, а собственноручно сделанные заметки помогают сохранять порядок в мыслях.

– В прошлой беседе вы говорили, что поддерживали хорошие отношения с братом, но был некий внутрисемейный конфликт, связанный с деньгами. Можете разъяснить подробнее?

Рикард фыркнул.

– Не понимаю, почему это для вас так важно. Я немного подсел с деньгами, это так. Но у меня масса проектов, так что немного терпения – и все изменится. Я наберу еще больше очков, чем Петер! – Рикард улыбнулся, но быстро спохватился и стал серьезным. – Черт подери, все никак в голове не уложится…

Он наклонился и спрятал лицо в ладонях. Потер глаза и снова посмотрел на Патрика. Глаза блестели – не то от слез, не то с похмелья.

– Не понимаю, зачем вы тратите на меня драгоценное время? Почему не ищете того, кто это сделал? Петер был финансовой шишкой, и там не обошлось без темных делишек, которые он вывел на свет. В большом бизнесе много грязной рыбы, кто-то из них наверняка стоит за всем этим. Их люди прибыли на остров на лодке прошлой ночью, когда мы спали.

Он опять пригладил волосы. Патрик постучал ручкой по блокноту.

– Как же так получилось, что вашу окровавленную рубашку нашли в бельевой корзине?

Рикард уставился на него в недоумении:

– Что вы такое несете?

– Мы нашли вашу окровавленную рубашку в бельевой корзине в ванной, – медленно повторил Хедстрём.

– В бельевой корзине? – Рикард громко сглотнул.

– Да.

Больше Патрик ничего не сказал. Опытный следователь знает, что молчание – его лучший союзник. В людях есть врожденное стремление заполнить пустоту, пусть даже в ущерб себе.

– Это невозможно, – Рикард затряс головой. – Ее кто-то туда подложил. Я в жизни не стрелял, даже не держал в руках оружия! – Он снова энергично затряс головой. – Кто-то хочет посадить меня, клянусь. Кто-то стрелял, надев мою рубашку. Это же… боже мой, это безумие!

На лбу у него выступили мелкие капельки пота. Рикард подергал воротник рубашки.

– Но вы как будто говорили, что рубашка висела на стуле…

– Я не говорил, что она висела на стуле, – сказал Патрик. – Я спросил только, положили ли вы на стул одежду, прежде чем лечь в постель. Ваши брюки висели там, но рубашка отыскалась в ванной комнате. С брызгами крови.

– Это не может быть правдой…

Рикард замолчал, уставился в стол. Его тело несколько раз импульсивно дернулось. Наконец он посмотрел на Патрика и произнес:

– Больше я ничего не скажу без моего адвоката.

Хедстрём разочарованно поднялся. Разговор откладывался на неопределенное время.

* * *

– Рикард убил Петера?

Слова Вивиан упали в напряженную тишину гостиной.

Элизабет медленно подняла голову. Что имела в виду эта женщина?

– Нет, Рикард никого не убивал – ни Рольфа, ни Петера, ни мальчиков. Он никогда не смог бы этого сделать. Если б ты только знала…

Элизабет упала на диван, не в силах больше сдерживать слезы. Это был кошмарный сон.

Хеннинг вернулся из кабинета и огляделся.

– Не понимаю, что здесь