Тыльной стороной ладони Николай утер кровоточащую губу. Мрачно уставился на Леонида.

– У нас с тобой еще есть дела, блондин. Но Антоха прав, сейчас не время и не место.

– Мы куда-то торопимся? – поинтересовался Леонид.

Ему никто не ответил. Нора уже решила, что сейчас все четверо развернутся и уйдут, но они оставались на месте, хмурые и настороженные.

Ах, да. Ведь Леонид никого не отпускал.

Она отвернулась, пряча улыбку. Стайная иерархия…

– Ты провел в компании этих мудозвонов целый день?

– Нет. Когда вы ушли, мы с Русланом заглянули в склеп, увидели какой подарок вы приготовили Глебу и Самвелу, сняли плиты с крышки, и после этого я тоже отвалил. Мне все надоело до черта. Так я ему и сказал. Руслану. Взял его велосипед и двинул в сторону фермы.

– Где он сейчас?

– Кто? Руслан?

– Велосипед.

– На складе. Я закатил его в отсек с керамической плиткой. Можешь проверить.

– Вы не очень мирно расстались, да? – прищурился Леонид.

– Да. То есть, нет. Не мирно. – Николай лизнул распухшую кровоточащую губу и покосился на стоящего в двух шагах Германа. – Я понял что произошло. Вербицкий не повел вас через неисследованные катакомбы, а потом через аварийную гидросистему монастыря. Он прошел весь путь сам, один, и вернулся за вами по верху. Эти пижоны Глеб и Самвел даже вдвоем не рискнули пройти больше трех поворотов. У них начались слуховые галлюцинации, им стало темно, холодно, страшно… Руслан вообще наотрез отказался спускаться туда. А Герман прошел весь путь один. – Еще один взгляд в сторону зеленоглазого смутьяна. – Мы с ним никогда не ладили, но его есть за что уважать.

– Вот оно что, – протянул, задумчиво хмурясь, Леонид.

– Да. – Николай переступил с ноги на ногу. – Еще вопросы есть?

Было видно, что ему не по себе. Сначала отхватил по морде, потом признался в уважении к старому неприятелю… Ну и как со всем этим жить дальше?

Из-за угла здания в обнимочку вырулили Кирилл и Светлана. Увидели группу под фонарями и остановились, не разнимая рук.

– Смотри-ка, опять у них какой-то междусобойчик, – хихикнула Светка, большие голубые глаза которой при этом стали еще больше.

Выглядела она, как всегда, сногсшибательно и явно чувствовала себя звездой: узкие джинсы, обтягивающие круглые ягодицы, короткая, до талии, стеганая курточка розового цвета, ботильоны на высоком каблуке. Белокурые локоны наверняка подкручены щипцами. Нора украдкой вздохнула. А с другой стороны, не будем забывать, где мы находимся…

– Герман, – негромко окликнул Кир. – Все в порядке?

Окликнул Германа, а не Леонида. Старая дружба.

– Да, – не оборачиваясь, ответил тот.

Коротко кивнув, Кир увлек свою подругу на дорожку, ведущую мимо Белого дома в сад.

– Герман, у тебя есть еще вопросы к этим джентльменам? – осведомился Леонид.

Вопросов больше не было.

Легким кивком головы Леонид дал понять Кондратьеву и компании, что разговор окончен, и когда они удалились, первым делом повернулся к Марго.

– Ты один у меня, – тихо проговорила она, глядя ему в глаза.

Не меняясь в лице, он привлек ее к себе, скользящим поцелуем коснулся виска.

– Я знаю.

Внезапно Марго задрожала.

– Что? – пристально взглянул на нее Герман.

– Ничего. Это бывает. Еще бывает иногда…

– Сходим к Лере? – предложил Леонид. – Она сделает укол.

– Лучше к тебе, – сказала Марго. – Я хочу побыть с тобой. – Голос ее понизился, в нем появилась чувственная хрипотца. – Я хочу тебя.

Молча он повел ее обратно в корпус. Оставшиеся на площадке под фонарями Нора и Герман смотрели им вслед, пока они не скрылись за углом.

Тут только Герман передернулся и прошипел сквозь зубы:

– Холод собачий…

– Пойдем домой?

– Угу. Только заглянем в оранжерею, ладно?

– В оранжерею? – в замешательстве переспросила Нора. – Зачем? Может, лучше ночью? Я не знаю где Лера…

– Ночью не захочется вылезать из теплой постели. – Ветер взъерошил его короткие темные волосы, и он опять содрогнулся от холода. На бледном лице появилась нетерпеливая гримаса. – Мне нужно взглянуть на него. Только взглянуть. Он зовет меня.

Пришел ее черед содрогнуться, но уже не от холода.

– Зовет? Как зовет?

– Долго объяснять. Пойдем.

Он сидит, как в прошлый раз, за большим деревянным столом и при свете антикварной лампы разглядывает зеленого идола. Расположенный вне светового круга, тот совершенно определенно купается в зеленоватом облаке, которое можно было бы назвать аурой, если бы речь шла о живом существе. Не прикасаясь к камню, Герман погружает в это облако кисть левой руки, и каждый палец тут же начинает сиять, будто натертый фосфором. Кожа его лица, в сумраке оранжереи кажущаяся еще более гладкой, чем на самом деле, гладкой как стекло, тоже отливает зеленым. Он похож на инопланетянина или жителя океанских глубин…

Тихий шепот прерывает ее размышления.

– Там есть еще один тоннель. – Расфокусированный взгляд Германа может привести в ужас человека и с более крепкими нервами, чем у Норы. – Я видел его. Но вспомнил о нем только сейчас. Еще один тоннель, ведущий из Пещеры Костей… нет, я не знаю куда.

– Тоннель, ну и что? – растерянно спрашивает Нора. – Там много тоннелей. Чем этот отличается от остальных?

– Вход в него почти незаметен. Обрамляющие его валуны так совпадают по цвету и размеру, что лишь под определенным углом можно увидеть, что это не сплошная стена.

– И что? Что, Герман? Почему ты заговорил об этом сейчас?

Сквозь зеленоватое марево, повисшее над столом, он смотрит на нее пронзительно-зелеными глазами.

– Ледогоров сказал, я должен найти для него новое место, хорошее место. Но какое место может быть лучше того, где он пребывал… даже не знаю, сколько веков.

– Ты хочешь спрятать его рядом с Пещерой Костей? Но что если Зимин и Варданян все же доберутся до нее, обшарят все вокруг и найдут этого… – Нора заставляет себя взглянуть на хризолитовую фигуру, созерцание которой погрузило Германа в транс. – Бога-Духа. А если не они, то еще кто-нибудь. Тебя это не беспокоит?

– Я пойду и посмотрю. Если место покажется мне ненадежным, что ж, поищу другое.

– Все входы и выходы охраняются, Герман.

Губы его растягивает знакомая ироничная улыбка.

– Тем не менее я вышел из гидросистемы незамеченным. И смогу сделать это еще раз. И войти, и выйти.

Чувствуя, как от аромата цветущих в теплице растений начинает кружиться голова, Нора переводит взгляд с изваяния божества на жреца и обратно. На ум ей приходит трехчастная индоевропейская система каст. Первую и высшую касту представляли жрецы и философы; вторую – короли и воины; третью и низшую – земледельцы. И вот, уже не первый раз, она наблюдает представителя высшей