— Мисс, душещипательными речами меня не пронять. Я признаю только факты, а их у Вас, будем откровенны, нет, — Галпин совершенно спокойно пожимает плечами. — Вы приходите сюда и выдвигаете громкие обвинения, не подкрепляя их никакими существенными доказательствами. Подделку документов мы проверим, но на этом всё. У меня нет никаких оснований полагать, что мистер Торп причастен к пропаже мисс Мартен и мисс Флоренс. До свидания.

Аддамс впивается в шерифа тяжёлым немигающим взглядом — но он остаётся тотально невозмутимым, сосредоточив своё внимание на ближайшей открытой папке.

Она прекрасно видит, что его глаза даже не двигаются — проклятый Галпин не читает, а просто-напросто пытается от неё отделаться.

Что ж, придётся пойти ва-банк и добыть более весомые доказательства, после которых он уже не сможет так небрежно от неё отмахнуться.

Уэнсдэй решительно поднимается из-за стола и направляется к выходу — но шериф окликает её у самых дверей, словно угадав роящиеся в её голове намерения.

— И да, мисс Аддамс… — его насмешливый хрипловатый от курения голос раздражает до зубного скрежета. Настолько, что Уэнсдэй даже не сразу осознаёт, что Галпин назвал её по фамилии, хотя она не представлялась. — Настоятельно советую Вам не вмешиваться в дела полиции. И не впутывать в них Тайлера. В следующий раз кража материалов дела не сойдёт с рук ни ему, ни Вам.

Oh merda, ну разумеется, сынок шерифа безбожно раскололся перед суровым папашей. Поэтому и не взял трубку позапрошлой ночью. Поэтому и не потрудился перезвонить наутро.

Глупо было ему доверять. Очередное доказательство, что доверять в этом мире можно исключительно себе.

Так она и поступит.

Сообщники в расследовании ей больше не нужны — от них одни проблемы.

Нужно действовать в одиночку и максимально быстро — сыграть на опережение и добыть веские доказательства вины Торпа, прежде чем он доберётся до неё.

А если не знаешь, с чего лучше будет начать — всегда начинай с самого начала.

Двухэтажный дом, выкрашенный местами облупившейся краской уродливого голубого цвета, встречает её наглухо зашторенными окнами. Газон по-прежнему завален мусором, опавшими сухими листьями и стопками газет, которые никто не забирает уже несколько недель — снаружи жилище матери Торпа выглядит так, будто люди не посещали его уже давно, но Уэнсдэй интуитивным чутьём ощущает, что это неправда. Всё неспроста. Профессор смело впустил её в свою квартиру лишь по одной простой причине — там не было ничего стоящего. Всё здесь. Все доказательства его вины, все проявления его скрытой натуры маньяка — в этих стенах, за этими пыльными окнами, за этими нелепыми занавесками в мелкий цветочек.

Наспех оглянувшись по сторонам и не обнаружив случайных свидетелей, она без тени сомнений хватает с увядшего газона увесистый булыжник и запускает прямиком в окно. Раздаётся звон бьющегося стекла, и одна из створок разлетается на мелкие осколки. Приходится немного повозиться, чтобы вытащить остатки разбитого стекла из хлипкой деревянной рамы — а потом Аддамс уверенно просовывает руку в образовавшееся отверстие и нащупывает замок в нижней части окна.

Рама медленно ползёт вверх — ещё раз осмотревшись вокруг, Уэнсдэй упирается ногой в невысокий фундамент и быстро забирается внутрь дома, с которого началась цепочка странных событий последних недель.

Несмотря на внешнее запустение, внутри царит педантично идеальный порядок — ни миллиметра пыли ни на одной из горизонтальных поверхностей. Похоже, это место посещали гораздо чаще, чем казалось изначально. Стараясь ступать как можно тише и невольно затаив дыхание, Уэнсдэй пересекает просторную прихожую и сворачивает на кухню.

На первый взгляд, всё выглядит совершенно обычно, но… На кухонном островке лежит увесистая папка, раскрытая на середине.

Аддамс подходит ближе — и почти не удивляется, когда видит несколько фотографий Дивины и отсканированные выдержки из её медицинской карты. Медленно перелистывает страницу за страницей, даже не стараясь особо вчитаться — и без того кристально ясно, что здесь собрана вся биография обеих пропавших девушек вплоть до самых ранних лет.

Интересно, что теперь скажет чёртов шериф Галпин?

— Уэнсдэй, Уэнсдэй… — вкрадчивый тягучий голос позади заставляет её инстинктивно вздрогнуть и резко обернуться.

Фальшивый профессор стоит в дверном проёме, вальяжно скрестив руки на груди и прислонившись плечом к косяку — на его лице каменной маской застыло привычное снисходительное выражение, один уголок губ кривится в небрежной ироничной усмешке.

Очевидно, он ждёт, что она начнёт паниковать или бросится бежать. Как бы не так.

Страха Аддамс не испытывает — даже столкнувшись лицом к лицу с серийным маньяком, она совершенно не боится.

Шестерёнки в голове начинают вращаться с удвоенной скоростью, подкидывая наиболее подходящие варианты спасения.

— Нехорошо вламываться в чужие дома, Уэнсдэй, — Торп произносит её имя какой-то особенно ядовитой интонацией, словно испытывает искреннее наслаждение, что поймал в ловушку очередную жертву.

Вот только жертвой она никогда не была и не будет. Боковым зрением Уэнсдэй замечает слегка выдвинутый ящик кухонного островка — обычно в таких ящиках хранятся столовые приборы. Ножа или даже вилки будет вполне достаточно. Главное, успеть всадить их ему в глотку. Или в глаз. В сущности, это не так уж важно. Гордо вздёрнув подбородок, она делает будто бы случайный шаг в сторону, упираясь обеими ладонями в гладкую гранитную поверхность островка. Профессор не сводит с неё пристального взгляда, и Аддамс решает вступить с ним в диалог, чтобы выгадать время.

— Я так и знала. Знала, что всё это время это был ты, — бесстрастно сообщает она, продолжая по миллиметру двигаться влево, и очень скоро заветный ящик оказывается за спиной. Отлично. Теперь нужно незаметно его открыть. — Но зачем? Всегда хотела понять, как мыслят поехавшие психи.

— Если хочешь понять, как мыслят поехавшие психи, займись самоанализом, — криво усмехается Торп, скользнув долгим взглядом по её фигуре. — Кто вообще в здравом уме и твёрдой памяти добровольно трахается с серийным маньяком?

— Может быть, у меня такой фетиш, — едко парирует Аддамс, немного выдвинув ящик и запустив руку внутрь. Кончики пальцев мгновенно нащупывают холодное лезвие ножа. — Но это теперь уже не имеет значения.

Она машинально делает глубокий вдох, а в следующую секунду резко хватает нож и угрожающе выставляет руку прямо перед собой.

Но лжепрофессор не выказывает и тени волнения — только сокрушённо вздыхает, потирая переносицу двумя пальцами.

— Убери железку. Нарвёшься на поражение, — наставительно сообщает он.

— А ты подойди и проверим, — Уэнсдэй машинально напрягается, готовясь в любой момент отразить нападение. От резкого выброса адреналина все мышцы будто наливаются расплавленным металлом.

— Всё, мне надоели эти игры, — он утомлённо отмахивается от неё как от