— Если вы уничтожите товар, сами ничего не получите. Это вам самим невыгодно. — безапелляционно заявил толстячок.

— В наших интересах поскорее закрыть неприятный вопрос. Это важнее прибыли. Ежик, разламывай сигареты!

— Да вы совсем чокнутые? — пошел на попятную толстяк. — Не так быстро, мы еще не договорили. Интересно, что вы предлагаете по этому поводу?

— Я предлагаю следующее. Сегодня я сдам траву оптом по полтора медяка и тогда оплачу налог товаром по прежней стоимости. А потом буду ее продавать только у нас в форте всем желающим, если из-за нее тут такие страсти. И дальше со своими налогами, обысками и прочей мутью разбирайтесь между собой. Ссориться мы ни с кем не желаем.

— Но…

— Что ж, пусть будет так. Пока… — перебил толстячка мужик со шрамом. — Но мы еще подумаем над этим.

— И об грядущих изменениях сообщайте нам, будьте добры. Чтоб мы в курсе были. Все? Инцидент исчерпан?

— Да. — неохотно ответил человек со шрамом. — Отдыхайте. Добро пожаловать в наш поселок. Остановиться можете в гостинице. Ваш домик уже зарезервировали для новых колонистов, которые прилетят послезавтра. Гостиница находится на площади, там увидите.

Петр скомандовал своим разойтись, и они пошагали к площади. Охранники дернулись было проверить, что они еще несли в мешках, но опять нарываться на скандал не захотели и молча пропустили фортовцев. Им, видимо, и так уже досталось за то, что оба покинули пост и оставили чужаков одних.

— Куда теперь? — спросил Выживальщик.

— К Ляо. — ответил Петр. — Надо подумать, успокоиться. Еще впереди общение с куратором, да и насчет гостиницы обмозговать надо. Может, там цену сделали в расчете содрать с нас три шкуры, а китайцы смогут предложить дешевле. Везде пытаются зажать, и обтрясти, сучары!

— Может настоящий салун сделали? — предположил Муня. — С вискариком, бабы кордебалет танцуют, ноги до ушей поднимают… — он мечтательно зажмурился.

— Ага. А так, как своих баб нет и не предвидится, у ящериц в аренду взяли. Красивеньких таких, с чешуйками. В панталончиках с кружевами. — продолжил Ежик.

— Зубастеньких, чтоб клиенты не приставали. — подхватил Выживальщик.

— Тьфу на вас. Помечтать не даете.

— Ты, кстати не задумывался там работку подыскать примой? А что, причиндалы чикнем, чтоб не выпирали и вперед! Петь и танцевать умеешь?

— Только вместе с тобой, Игорек. Я животных хищных побаиваюсь, а ты жил с ними на Земле, вместе червяков по гнилым пням искали, чтоб насытиться. А утречком за козами на деревенский выпас. Они просто драть, а ты не такой, ты в другом смысле драть коз мастак.

— Ну, Муня! Все, Гагарин долетался, Пушкин дописался, а ты до… — и неразборчиво произнеся последнее слово, явно непечатное, Выживальщик погнался за Муней, но тот ловко перепрыгнул через низенький заборчик, оделявший кафешку Ляо от улицы и уселся на пенек перед костром, в котором весело булькало в большом котле какое-то варево и китаец туда сыпал в этот момент загадочного вида корешки.

— Как жизнь, Ляо? — спросил, как ни в чем не бывало, Муня, не обращая внимания на беззвучные жесты Выживальщика, стоящего сзади китайца и изображавшего страшную смерть Дездемоны.

Ляо оглянулся на Игоря, продолжавшего показывать пантомиму и не успевшего остановиться, потом на Муню и сказал — В кафе не убивай его, пожалуйста. Здесь кушают все-таки.

— Ляо, не обращай на них внимания. Это детство в заднице заиграло и наложилось на взаимную любовь. — сказал подошедший к костру Петр. — Скажи лучше, где тут можно переночевать, кроме гостиницы?

— Нет такого. — покачал головой китаец. — А даже, если бы и было, вряд ли бы вас пустили. На вас американцы злые. С ними ссориться неохота.

— Почему?

— Вы богатые и хорошо живете. Наркотики есть. Завидуют вам.

— Ну примерно так я и думал, хотя насчет богатства поспорил бы. Еж, метнись в гостиницу, разузнай там все. Ляо, а ты приготовь нам чайку на всех. И еще мы хотим заказать вкусный ужин. Тоже на всех.

— И с вином обязательно. Хоть это и компот по нашим меркам. — добавил Муня.

— Пока мяса мало, а вас много. Может, позже принесут.

Вместо ответа Хунг снял со спины кожаный бурдюк и достал оттуда двух птиц, которых он утром подбил на реке.

— Народ, — обратился к отряду Петр. — пока пьем чай, заходите в контору и получайте корм. Кому дадут новые ранги, говорите мне. Я решил разориться на бумагу с ручкой и буду все записывать теперь. Пора уже грамотно распределять пайки и вообще заняться всем, что у нас есть. Вроде цивилизованные люди, пора и бухгалтерией заняться. Хотя… Есть у нас тот, кто считать и писать любит?

— Я могу. — предложил американец. У меня был свой маленький бизнес, прогорел правда. Но не из-за этого. — быстро добавил он.

— Так ты с нами решил остаться? — недоверчиво спросил Петр.

— У вас тяжелее, наверное, но мне почему-то понравилось. Вы веселее. Как это у русских, «со смехом».

— С приколами.

— Возможно, так. — кивнул американец. — я пока не совсем выучил ваш сленг, но то, что понял, мне пока нравится. И еще мне нравится ваша демократия, хотя вы и махровые расисты.

— Ладно, демократию и толерантность оставим в покое. Отряд из двенадцати человек — еще не показатель. Так ты остаешься?

— Думаю, да.

— Ты думаешь или уверен? Как тебе доверить бумажки, если ты в любой момент слинять решишь?

— Да. — подтвердил Выживальщик. — Запишешь, сколько у нас чего, запомнишь узкие места и — хвать к своим. Ты же видел сейчас, какое к нам отношение? Хают за все, а у самих глазки жадно по оружию и вещам бегают. А они же твои соплеменнички, так ведь?

— Так. Только вы тоже, как это сказать, упертые.

После этих слов Муня живо подсел напротив американца и вкрадчиво поинтересовался. — То есть ты не против того, чтобы какая-то грязная свинья с черной задницей лапала тебя на входе в поселок и дыбала на халяву нашу травку, из-за которой я чуть не сдох на вшивой поляне, нежно собирая ее по каждому листику. Правильно Петя им намекнул, что они ее сами всей верхушкой долбят, а хотят еще бесплатней сделать!

— А ты, Муня — самый главный расист! Нельзя так оскорблять людей с другим цветом кожи!

— Оскорблять нельзя, а обыскивать других, значит можно? Лучше про индейцев вспомни тогда, как вы их к цивилизации приучали! И, главное, чем!

— Не передергивай, Муня, это давно было!

— А лапать хотят сейчас! Петя, да ну этого защитника обитателей пальмовых плантаций нафиг! Может, считает он хорошо, вот только в какую