Геллерт знал: Ариана согласится. А Альбус… такое ощущение, что при общении с сестрой он не знал слова «нет».

Через день в укреплённом подвале дома Альбусов.

— Ты уверена, что этого хочешь? — уточнил Альбус.

— Да, — ответила Ариана.

— Наш план следующий. Не бойся, я видел — он сработает, — начал Геллерт. — Ты трансформируешься и пытаешься двигать вот эти вазы, не ломая их. За нас не бойся — мы сумеем тебя защитить. И себя. Минут через пять мы закончим. Надоест — предупреждай, мы тебя выпустим в дом.

Ариана долго смотрела на вазу. Махала руками, но ничего не выходило. Когда она уже расстроилась, всё началось. Волосы её превратились в дым и стали разносить всё в подвале.

Юноши прикрылись щитами. Геллерт для гарантии прикрылся и ещё щитом своей крови.

— Ой, извините, мальчики, я вас задела, — искренне извинилась Ариана. Наблюдая, как золотистыми искрами лопается один из внешних щитов Альбуса. К сожалению, она расстроилась ещё сильнее, и её голос потонул в охватившем весь подвал дыме. Защиты заискрились…

— Геллерт! Я же говорил — никакой Тёмной Магии! — выразил своё негодование Альбус.

— Это просто Щит Крови на мне! Ты сильнее меня, выживешь и так! А вот мне надо подстраховаться!

Через две недели такой практики приступы Арианы стали реже и слабее — у неё просто было теперь меньше магической энергии. А Геллерт наблюдал, готовя свой проект.

— А почему у неё нет палочки, Альбус?

— Ей ничего не подходит.

— Так я сделаю! — предложил Геллерт.

— Ты умеешь? — уточнил Альбус.

— Немного…

И Геллерт принялся за работу. Он кое-что знал о палочках. И был пророком, что позволяло делать перебор вариантов не в реальном мире. Мысленный эксперимент для него был не метафорой.

Проблема в том, что Ариана — не человек. И обычная палочка ей подойти не может. Он рассчитал, что именно нужно. И послал это Грегоровичу с формулировкой: «Хочу работу по этим вот чертежам. Плачу тысячу галлеонов».

Через неделю он получил её. Самое непостоянное дерево. И самое сильное — бузина. С Сердцевиной было намного хуже. В конце концов ему удалось поговорить с Арианой и Альбусом — он получил волос Арианы. Так та обрела палочку. Сразу решилось две проблемы: как вызвать приступ — Ариана боялась магии и превращалась при попытке колдовать палочкой. И кое-что она всё-таки научилась делать сама, это её иногда забавляло.

Вскоре Альбус перестал его сторониться. Казалось, Геллерт нашёл наконец себе благодарного слушателя. И не просто сову: «Угу, угу», а того, с кем можно вести полемику! Сначала они говорили о Дарах Смерти. Потом о Магии:

— Самый лучший фамильяр — дракон, — убеждённо вещал Геллерт. — Такая мощь!

— Глупости. Самый лучший фамильяр — феникс. Он и исцеляет, и перемещает. А атаковать я и сам могу! — ответил Альбус.

— Может, ты и прав… — замечтался Геллерт.

Геллерт показывал, что он умеет, то же делал и Альбус.

— Самое главное в магии — это трансфигурация, — спорил Альбус. — Возможность создать что-то из ничего, разве это не захватывает? А твоя Тёмная Магия? Превратить нечто в ничто? Смысл?

— Иногда перед тем как строить, надо расчистить площадку, — ответил Геллерт. — Представь, ты, чтобы написать одну книгу, должен уничтожить другую. Глупо вырезать буквы из первой и менять их местами. Намного проще, быстрее и качественнее очистить страницы и начать писать заново! — ответил Геллерт.

— Так ты себя видишь бульдозером? — уточнил Альбус. — Мне кажется, ты ни до чего хорошего мир не доведёшь.

— Почему-то у меня нет видений на эту тему… Но Альбус… В магическом мире невиданный застой. И ладно бы маги упёрлись в потолок — нет, они носят оковы ограниченности по собственной воле. Почему нет развития? А магглы? Посмотри на мир. Англия, хапнувшая себе полмира, — самая большая колониальная Империя. Страна, над которой никогда не заходит Солнце. Германия, опоздавшая к делёжке пирога, готова всё переделить. США, которые строят банановые республики в Западном Полушарии. Во всём Западном Полушарии! Россия, которая развлекается тем, что ворует куски земли, пока на неё не смотрят, — что Польша и Финляндия, теперь Средняя Азия… Япония, начавшая параноидальную милитаризацию… Никто никого не любит, все хотят друг другу смерти, бесконечные войны… Тут такой простор для улучшений! Что ни меняй — будет только лучше!

— Не уверен. И таким людям, как ты, нужно держаться подальше от политики.

В Хогвартсе не было ряда важных предметов — он делился воспоминаниями. Тот, правда, отказывался пробовать Тёмную Магию, но Геллерт верил в Альбуса — тот сумеет повторить, только раз увидев. Потом они начали говорить об обустройстве мира.

Обычно никто не интересуется политикой в этом возрасте, но клятый хроноворот… Геллерт был на двенадцать лет старше фактического возраста, Альбус — на девятнадцать. Приходилось слегка молодиться, чтобы никто не видел разницы.

— Мир нелепо устроен. Вот мы с тобой… Мы же лучшие! Надо, чтобы мы занимали самые высокие посты и могли сделать всё по своему усмотрению. Тогда бы было лучше для всех!

— Я в этом не уверен, — ответил Альбус.

— А я — уверен! Мы можем искать преступников! Арестовывать их без потерь! Судить их — нас не запугать! Да и мирные задачи мы можем решать! В мире полно некачественных товаров! Мы можем провести независимую экспертизу! По-настоящему независимую! Если бы производители тратили те деньги, что тратят на рекламу, на улучшение качества товара — их товары бы не нуждались в рекламе! — уточнил Геллерт.

— Не знаю. Это привело бы к падению разнообразия, — усомнился Альбус.

— Альбус! Есть много путей! Но оптимальный — только один! Зачем нам сто половинчатых решений и миллион неправильных, когда мы можем найти одно, истинное?

— Жизнь не математика… Люди вольны принимать решения не потому, что они правильные или нет. А потому, что это их решения. И им не нужно в этом мешать.

—