сказал я, чтобы не прерывать разговора. — Тебе позвонили, и потому ты не пришла.

Ольга как-то нерешительно кашлянула.

— Нет. Я все-таки пришла. И хотела даже подойти к тебе.

Я рассердился.

— Какого же черта… Прости. Почему же ты не подошла?

— Потому что… Там был человек, которого мне очень не хотелось видеть — и еще меньше хотелось, чтобы он увидел меня. Вот я и прошла мимо.

— Что за… Прошла — и я тебя не заметил?

После паузы последовало:

— Я не старалась, чтобы ты меня заметил — по той же причине.

Я решил, что об этом достаточно.

— Ну хорошо. Липсис передал мне, что ты не хочешь меня видеть. Почему?

— Неправда. Я этого не говорила. Сказала только, что не хочу, чтобы он разговаривал с тобой обо мне. Может быть, он не совсем правильно понял…

— А почему это о тебе и поговорить нельзя? Неужели же мы…

— Не желаю, — ответила она резко. — Но встретиться с тобой я хочу. Не потому, что те меня просили, и не потому, что… Но мне нужно с тобой поговорить. По делу.

— Я слушаю.

— Не телефонное. Но в общем… Понимаешь, от папы осталось… Ты знаешь, что папа умер?

— Узнал только сегодня. Прими мои соболезнования… Я очень уважал его.

— Так вот, от него осталась масса бумаг. Возможно, они представляют интерес… Мне одной трудно разобраться. И вот я хотела бы, чтобы ты помог — если найдешь время, конечно…

— Да уж постараюсь. Скажи: а этими бумагами никто не интересовался?

— Ну как же. Очень интересовались. Хотели забрать.

— И?..

— Не нашли. Видишь ли, они…

— Только не говори сейчас — где. Давай встретимся на нейтральной почве, и ты скажешь мне, как я могу на них выйти.

— Без меня не найдешь. Назначай свидание. На сей раз обещаю прийти.

— Очень хорошо. Ты помнишь, где я тебе когда-то подарил паркеровскую ручку? Тонкую, черную…

Ольга ответила не сразу.

— Еще как. — Она тихо засмеялась. — Это было очень трогательно. Мне дарили вещи куда дороже, но все то было специально куплено для подарка, а ты просто вынул из кармана свою — помню, как ты ее любил…

Ну вот. Сейчас мы оба растечемся соплями.

— Значит, помнишь. Так вот. — Я прикинул.

— Сегодня я при всем желании не смогу. Завтра. То самое место.

— Ты хочешь, чтобы я пришла в…

— Стоп! Никаких названий. Именно там. Время… — я чуть подумал, — от двенадцати дня до половины первого. Устраивает?

— Вообще-то мне надо бы возразить — хотя бы из принципа. Но я согласна.

— И ради Бога: с собой — ничего. Ни листочка. Приходи налегке.

— Тоже согласна. Видишь, какой я стала сговорчивой.

— Это меня только радует. Но все же: почему мы не могли помыть тебе косточки?

— Почему я запретила Игорю? То есть Изе, вечно я забываю… Да потому что… Хотя нет. Скажу завтра. А может быть, и говорить не понадобится…

Я с радостью поговорил бы с нею еще. Но, случайно или скорее инстинктивно глянув на «Ролекс», понял, что если не хочу опоздать на прием, то разговор надо заканчивать.

— Прости, мое время вышло. А поговорить надо еще об очень многом.

Но придется и это тоже отложить на завтра. Еще раз — прости.

— Ладно уж, прощаю.

— Не опаздывай завтра.

— Ничего, подождешь. Тебе всегда было полезно ждать.

— Будь по-твоему. Подожду.

Но это был на сегодня не последний звонок. Предстояло не откладывая сделать еще один — на сей раз исключительно по деловым соображениям.

Мне очень не нравился такой способ связи, но на иное не оставалось времени. Я набрал номер. Мне ответили после четвертого гудка:

— «Реан».

— Назовитесь полностью, — потребовал я. — Плохо вас слышу.

— Реанимационный центр «Здоровье». Рефферент главного врача.

Слово так и произнесли: то ли с запинкой, то ли с удвоенным "ф".

— Это доктор Ффауст.

— Я тоже выговорил, сильно нажимая на тот же звук.

— Узнали вас по голосу, — ответили мне.

— Хотел бы знать: есть ли для меня новости?

— Есть важные новости.

Черт! Важных новостей я, откровенно говоря, не ожидал.

— Можете изложить суть?

— Только вкратце. В программу вашего визита внесены существенные изменения. Помимо прежних договоренностей необходимы серьезные консультации в области рентгеноскопии и торакальной хирургии.

— Так… Кому требуется помощь?

— Номеру Первому.

Ничего себе уха! Да, новости не сахар…

— Можно ознакомиться с историей болезни?

— Очень коротко. Диагноз вам должен быть понятен. Очаги воспаления пока не локализованы. Нужно серьезное обследование.

— Множественные очаги?

— Предположительно — не более трех. Традиционно.

— Понял вас. Как себя чувствует заболевший?

— Температура удовлетворительная, но на улицу в ближайшие дни не выйдет. Нужно разрешение врача.

— Я бы с удовольствием осмотрел его, но сегодня у меня очень много визитов. Боюсь, что завтра тоже не смогу: раз нужен рентген, буду готовить условия.

— Мы передадим. Может быть, направить к вам фельдшера?

— Благодарю, пока не нужно, надеюсь справиться сам. Но желательно было бы получить новый фонендоскоп: у моего помялась мембрана.

— Пришлем незамедлительно. Шприцы не нужны?

— Сегодня обойдусь.

— В случае надобности — сообщите.

— Просьба. Мне нужна полная история болезни наблюдаемого Седова, он же Липсис.

— Нет проблем. Готовы записывать?

— Конечно. После этого не кладите трубку.

Мне тут же продиктовали шифр, так что я смог, произведя с ним все необходимые преобразования по известной мне формуле, сразу же, с компьютера, давно уже ставшего непременной принадлежностью каждого гостиничного номера (начиная с трех звездочек), получить необходимую информацию. Даже при поверхностном ознакомлении с ней можно было удивиться, почему Липсис не был приглашен на прием заблаговременно — учитывая несколько специфический характер этого протокольного мероприятия. Я тут же поспешил исправить ошибку, продолжив разговор с референтом:

— Этого больного вечером же направьте на прием к профессору Алиеву.

— Профессор примет?

— Если регистратура оформит.

— Выполним. Вы там будете?

— Непременно.

— Там получите выписку из истории болезни Первого. Для консультации.

— Хорошо. У меня все.

— Рады были слышать вас.

В этом я не усомнился бы даже без его заверения. Хотя вообще медики не очень любят журналистов.

Так, подумал я, закончив разговор. Три очага того, что в «Реане» называется воспалением. Первый — понятно: команда ныне действующего Президента. От этих сверхъестественной активности ждать не приходится: ему же все равно в отставку, и для него куда выигрышнее оставить свой трон государю всея Руси, чем очередному политикану, каким бы тот ни был. Совсем другими цветами заиграет тогда его имя в истории, а за этой дамой все ухаживают, хотя каждому известны ее лживость и предательский нрав. Нет, это слабый источник. С другой стороны, с официальными службами