— Я хочу быть вечно верным моему королю! — бросил в землю нож Аралкарион. — И мне неприятно такое отношение к моим заслугам!

«Бедненький, несчастненький обиженный мальчик!» — усмехнулась про себя Зеленоглазка, делая вид, что выкапывает корешки.

— А, я понял! — хохотнул Нолдо, снова кидая нож. — Держа среди приближённых воина, женатого на тэлерийской деве, король хочет казаться другом местным лордам! Будь ты проклята, лицемерная игра владык!

Колдунья выпрямилась, пряча в мешочек совершенно ненужные листья.

— Послушай, Ари, — примирительно улыбнулась эльфийка, — ты тоже можешь жениться на ком надо. Не вижу проблемы.

— Ты не видишь, — выдохнул Нолдо, выдёргивая нож из мокрой земли, — твоё право. А, знаешь, что мне пришлось выслушать на совете, который был днём?

Зеленоглазка вспомнила, что должна изображать сбор трав, и присела на корточки около мокрого молодого кустарника с огромными колючками на тонких веточках. Дождь закончился, тучи рассеялись, на горизонте забрезжил рассвет.

— Если расскажешь, узнаю, — слыша, как снова нож воткнулся в землю, медленно произнесла колдунья.

— Аранаро был моим другом, — неожиданно тихо сказал Нолдо, — давно. А вчера мне его пришлось… Допрашивать. И, знаешь, что он сказал?

Зеленоглазка замерла в ожидании.

— Аранаро долго молчал, — горько усмехнулся Аралкарион, — ничего не говоря даже королю. А потом… «Мой нолдоран, — сказал он, не подчинился самому Морготу, несмотря на чудовищные пытки. Я не имею права сдаваться всего лишь эльфам». После этого Аранаро ушёл охранять шатёр знахарей. Понимаешь, дева, что это значит?

— Что вам не запугать народ Маэдроса из легенды?

— Да причём здесь легенда?! — то ли разозлился, то ли опечалился воин, но больше не сказал ни слова.

Думая о том, что при случае обязательно выяснит подробности «дружеского допроса», Зеленоглазка нарвала жёлто-оранжевых цветочков и собралась идти дальше в лес, как вдруг со стороны дороги донеслись голоса и стук копыт. Аралкарион бросился навстречу непрошенным гостям, колдунья присмотрелась и увидела очень хорошо знакомые знамёна.

Примечание к части Песня «Сердцебиение» гр. «Сны Саламандры»

О заблуждениях

«Я ведь знал, что это произойдёт. Однажды, — думал Нолофинвэ, чувствуя, как становится тяжелее дышать. — Я знал. И не предусмотрел возможных последствий?»

Вокруг воцарилось молчание, лишь иногда поскрипывало перо летописца, да струны арфы трепетали взволнованным сердцем, наполняя шатёр волшебством музыки.

— Я могу распорядиться не пускать непрошенных гостей в наш лагерь до конца времён, — усмехнулся Варнондо, поглаживая ножны кинжала, — или приказать им уйти. Именем короля.

— Какого из двух? — поднял брови Нолофинвэ. — Тебя ничему не научила беседа с Аранаро? Мы его по-хорошему спросили, где сыновья Феанаро, а он воспринял вопрос, словно угрозу.

— Ему не понравилась наша настойчивость, — сказал воин, сменивший в начале Исхода алые цвета на синие. — И моё присутствие на… совете. Первый Дом считает предателем любого, кто имеет чуточку отличное мнение от единственного верного.

— Ранион, — хмыкнул Варнондо, — когда вопрос, на который нет желания отвечать, задаётся в третий раз, это не понравится никому. Владыка Нолофинвэ, — поклонился воин, — разреши вернуться на пост. Я жду распоряжения, как поступить с верными наместника Канафинвэ Феанариона.

— Ты пропустишь их, — напряжённо ответил король, попытавшись взять кубок, но рука дрогнула, и нолдоран прижал ладонь к столу. — Расспросишь, кто они, откуда и зачем пришли. Но, Варнондо, эльфы короля Нельяфинвэ не должны оказаться в нашем лагере до того, как я дам разрешение. Возвращайся на пост и жди. Предупреди всех, чтобы ни под каким предлогом не пускали чужаков. Но и сводить с ними счёты никому не позволяется. Всё понятно?

— Да, мой король.

Воин, двигаясь изящно и быстро, словно змей в траве, покинул шатёр. Турукано посмотрел в сторону летописца, и тот, почувствовав взгляд, поднял голову. Не говоря ни слова, ученик Квеннара поднёс принцу записи и так же молча встал рядом. Король взглянул на младшего сына.

— Финдекано Астальдо занят подготовкой воинов? — спросил Нолофинвэ, и Турукано кивнул в ответ. — Хорошо. На этом окончим совет. Письма лорда Кирдана я прочитаю, когда вернусь. Тогда и продолжим совет… Нам предстоит крайне важное обсуждение.

Нолдоран говорил всё медленнее, погружаясь в свои мысли. Внимательно посмотрев на отца, принц Турукано отложил записи Умника.

— Я подожду твоего возвращения здесь, — скрестил руки на груди младший наследник. — Хочу узнать новости первым.

Нолофинвэ взглянул на сына. Сердце кольнуло понимание, что власть может стоить слишком дорого, но отступить было невозможно.

***

— Как дивно сияет Анар, — печально улыбнулась Дис, сидя на принесённом эльфами Второго Дома бревне. — Похоже, я буду любоваться им целую вечность.

Равнодушно наблюдая, как три дюжины верных воинов наместника разбивают лагерь около высокого двухрядного частокола, давая понять Нолофинвэ, что уходить не собираются, знахарка вспоминала о разговоре с Зеленоглазкой. Большинство рассказанного о состоянии и лечении нолдорана Нельяфинвэ было понятно, хоть сама Дис никогда не сталкивалась с подобным, однако воображение не подвело.

— Я должна быть рядом с моим королём! — снова вскипела эльфийка, вскакивая на ноги. — Я знахарка! Вы не имеете права держать меня здесь!

— Твоему королю есть, кому помочь, — отрешённо отозвался Аралкарион, прохаживаясь по деревянному настилу между рядами частокола на высоте трёх копий от земли. — Поверь, наши лекари лучше тебя знают, что делать.

— Если нас не пропустят по-хорошему, — воин, родившийся в Средиземье, соплеменник павшего в Битве-под-Звёздами вождя Авари — Халдора, присоединившийся к Нолдор и присягнувший Канафинвэ на верность, демонстративно отбросил за спину бордовый плащ, демонстрируя оружие, — мы пройдём силой.

— Ты же не Нолдо, — усмехнулся Аралкарион, — какое тебе вообще до этого всего дело? Твой чёрный народ ушёл во тьму, отрёкся от света Валинора, по вине глупости и трусости своих вождей. И теперь ты, сын Мориквэнди, будешь угрожать Нолдор?

Воин-Авар, улыбаясь, прищурился. Он видел, что соратники не хотят обнажать сталь сейчас, поэтому отступил, ничего не говоря.

— Они и правда