– Он не может.

– Мартин! Если у Офелии существует хотя бы один шанс из миллиона, нужно им воспользоваться!

– Давайте и воспользуемся. Тем шансом, который мне выпал, – произнесла Офелия, выйдя на лестницу. – Я много думала, читала… И хочу кое-что вам сказать.

– Офелия? – у Лили упало сердце. Она отпустила Мартина и отошла в сторону, нехорошее предчувствие сковало её.

– Лили, папа. Не обвиняйте друг друга ни в чем, пожалуйста. Когда-нибудь я бы узнала правду, если бы дожила, – Офелия грустно улыбнулась.–Я хочу оставить всё, как есть. Не хочу ждать операции. Вообще не хочу, чтобы её проводили. Мне всегда казалось, что моё будущее где-то далеко, не здесь, за пределами этого мира. Я не могу понять, что делать во взрослом состоянии. Я ничего не вижу там, впереди…

– Милая, это же нормально. Ты ещё так юна, никто в таком возрасте не может точно знать, чего хочет… – перебила её Лили.

– Нет, дело не в этом. Я знаю, что впереди ничего нет. Посмотри, Лили, мой мир не изменился со временем. Офелия как была маленькой девочкой, так ей и осталась. Позвольте мне просто побыть собой столько, сколько получится…

– Что ты собралась делать? – строго спросил Мартин. Он перегородил дорогу дочери и хмуро смотрел на неё.

– Ничего. Жить, как и всегда – рисовать, гулять, любоваться звездами. Может быть, сходить к морю, посмотреть, как над ним клубятся облака… Может быть, встретиться с Жаном.

– Нет! Я не пущу тебя никуда одну. Никаких встреч с Жаном.

– Мартин! – Лили испуганно смотрела на слишком суровое лицо мужчины.

– Я всё сказал. Офелия не будет выходить из дома одна. Никто не зайдет внутрь без моего разрешения. Никаких писем!

– Да ты сошёл с ума! – закричала Лили.

– Папа… За что ты так со мной? – Офелия выглядела так, словно в следующую секунду или упадет в обморок или разразится оскорблениями. Губы её побледнели, руки задрожали. Она всеми силами сдерживала себя.

Лили испугалась за девушку, оттолкнула Мартина и, схватив Офелию за руку, потянула её вверх по лестнице.

– Мартин, ты идиот! Ты же погубишь её!

Отец Офелии вздрогнул, вспомнив слова Жана и его ледяной пристальный взгляд. Все сговорились, никто не понимает его отцовских чувств. Он ведь просто хочет, чтобы его дочь была жива. Хлопнула дверь комнаты, и Мартин устало опустился на ступеньки. Щемящее, грызущее чувство вины скреблось в его душу, но он отчаянно гнал его от себя.

После этого разговора Офелии стало хуже. Она словно специально изводила себя, приближая неминуемую смерть. Лили всеми силами пыталась накормить её, приносила разные вкусности, пекла и готовила что-то на кухне круглые сутки. Но Офелия отказывалась. Мартин сдался под напором Лили и бабушек, которые рвались приехать на помощь, и пригласил доктора. Офелия отказалась разговаривать и с ним, после чего врач стал настаивать на госпитализации. Всё обернулось совершенно не так, как представляли себе и Мартин, и Лили.

– Офелия, послушай, – шептала ей женщина после того, как ушёл доктор. – Не всё потеряно, правда. Ты можешь жить, не хорони себя раньше времени. Пожалуйста.

– Какой смысл жить взаперти? Отец сошёл с ума. Он думает, что если я всегда буду здесь, рядом с ним, то со мной ничего не случится… Но это не так!

– Да… Ты права. Он не хочет отпускать тебя… Скажи, – Лили ещё больше понизила голос и заглянула Офелии в глаза. – Ты очень хочешь увидеться с Жаном? Я думаю, что он поможет тебе. Как тогда, в больнице. Помнишь?

Офелия при упоминании друга съежилась и не смогла ничего ответить, только кивнула. Она больше всего на свете сейчас хотела бы оказаться под любимым деревом на вершине холма, рядом с Жаном.

– Тогда пошли! Я провожу тебя.

– А как же отец?

– Ничего он не сделает. Я не позволю ему.

Лили помогла Офелии подняться и одеться. За окном темнело, ветер приносил с моря соленый воздух, и казалось, будто обнимает за плечи каждого прохожего тепло и нежно. Они тихо спустились в коридор, и Лили вывела Офелию на улицу через боковую дверь. Девушка вдыхала свежий ароматный воздух и чувствовала прилив сил.

– Как же хорошо здесь, Лили…

– Конечно! Зря ты сидела дома взаперти. А если бы ела нормально, то сейчас бежала бы вперед изо всех сил, – женщина улыбнулась.

– Как думаешь, Жан ждет меня?

– Ждет. Он ведь обещал тебе?

– Да…

Они подошли к персиковому саду, Лили отпустила Офелию, оставшись здесь. Её не покидало ощущение, что за ними следят, и она боялась, что Мартин может совершить какую-нибудь глупость. Офелия скрылась среди деревьев. Она шла как в тумане, летние запахи дурманили, ей вспоминалось всё – детские забавы, смешные разговоры с цветами, первые попытки научиться плавать, первые рисунки, первая встреча с Жаном. Сердце её билось так сильно, что ей становилось трудно дышать. По собственной глупости Офелия так ослабла за последнее время, что с трудом поднималась на холм. Что, если вершина окажется пуста?

Наконец, она выбралась наверх и медленно пошла к дереву, одиноко стоящему у самого края. На небе зажигались звезды, и Офелия с улыбкой подумала, что Ная скоро выйдет к берегу, чтобы соединять мерцающие огоньки. Как же прекрасен этот мир, свободный, вечный. Даже когда не станет Офелии, звезды не перестанут зажигаться, люди будут смотреть на них и гадать, в какие же причудливые фигуры складывается их череда. Море всё так же будет шуметь вдали, а оранжевые черепичные крыши уютного городка станут хранить чьи-то чужие тайны. Ветер трепал волосы Офелии, гладил по бледной коже рук, а она закрывала глаза и мечтала, обо всем сразу.

– Привет, – раздался за спиной хорошо знакомый голос.

– Это моё место, – буркнула Офелия, вспомнив их первую встречу.

– А я не знал, – тихо ответил Жан. – Будем знакомы?

– Жан! – она бросилась в объятия друга с такой силой, какой сама от себя не ожидала.

Офелия не могла сдержать своих чувств, она и улыбалась и снова плакала. Он пришёл, как обещал. Он – настоящий. Самый настоящий из всех людей, которых она знала.

– Милая Офелия… – прошептал Жан. – За что ты так с собой?

– Не знаю. Все мои мечты рассыпались и больше ничего не стоят…

– Не говори глупостей. Разве все? – Жан приподнял её голову и всмотрелся в лицо.

– Отец не позволит…

– Любовь победит. Поверь мне, – он помолчал немного, наблюдая, как высыхают слезы Офелии и добавил, – как же я