– Отлично, – Рикхард огляделся. – Мистер Честен, – кивнул он дворецкому, стоящему у дверей, – Уильям? Я не ошибаюсь? Подойдите, пожалуйста, присядьте с нами. Если в семейном кругу, то без вас, полагаю, не обойтись.

– Простите, мистер, – басом буркнул тот, – но я не ужинаю за одним столом с гостями.

– Да бросьте, Уильям! За одним столом с вашим сыном, вашим племянником, его будущей женой… Что вас смущает? Давайте оставим формальности. Подойдите сюда. Мэр, скажи ему, пусть подойдет. Не люблю, когда люди мнутся в дверях.

– Я смотрю, вы чувствуете себя как дома, мистер Мадерих? – сказал Томас.

– Старая привычка, мистер Энгер. Полагаю, как и у вас, вы ведь всего лишь наемный работник, а давно привыкли чувствовать себя, как дома?

– Что вы себя позволяете?

– Разве я в чем-то неправ?

– Это похоже на оскорбление, вы не находите?

– Вероятно, похоже, – согласился Рикхард. – Я понимаю ваше желание жениться на баронессе и законно получить то, чем вы и так пользуетесь многие годы. Но, боюсь, такой расклад мне не нравится. Тем не менее, у меня к вам личные счеты, мистер Энгер, – Рикхард, взял бутылку, налил себе и мне вина, потом потянулся налить Томасу. – Выпьете с нами? Я объясню. Мэр, позови дворецкого.

Хочет держать больше людей в поле зрения?

– Уильям, – я обернулась, хотя без особой надежды, что он послушает. – Подойдите, пожалуйста.

– Простите, я думаю, это неуместно, миледи…

– Потом будешь думать. Иди сюда! – рявкнул Рикхард. – Сядь. Эбби, дай ему бокал, ты все равно не пьешь. Капитан? Вы пьете вино или предпочитаете что-то покрепче?

Впрочем, дожидаться ответа Рикхард не стал, налил и Мартину тоже.

Уильям подошел, без всякой охоты и всякого почтения, но отодвинул пустой стул рядом с Мартином, и сел рядом, демонстративно положив руки на колени, приготовившись ждать. А ведь он тоже старый пират…

– Что все это значит? – зло поинтересовался Мартин. Самоуправство Рикхарда переходило все границы.

– Ничего не значит, – Рикхард пожал плечами, – всего лишь мой дурной характер. Я бы хотел поднять тост за леди Мэрион, – он стоял, держа бокал левой рукой, так естественно и небрежно. – И еще за то, чтобы она сделала правильный выбор. Как я сказал, мистер Энгер, у меня к вам личные счеты. Вы опередили меня. Но еще не поздно. Я бы тоже хотел предложить Мэрион стать моей женой.

Я смотрела не него… Нет, это блеф, отвлекающий маневр. Я даже видела, как он кладет руку на грудь… чуть ниже, словно пытаясь сказать от чистого сердца, но я уже видела однажды, понимаю, что это может значить. Он ненормальный? Видела, как, несмотря на улыбки и слова – он безумно сосредоточен.

Мне страшно – за него, за себя.

И все же…

– Ты с ума сошел? – только и могу сказать я.

И Рикхард улыбается еще шире.

Томас вытягивается, недоумение на его лице, такого, пожалуй, он не ожидал. И Мартин не ожидал тоже. Не предложений руки и сердца.

– За тебя! – Рикхард отпивает из бокала, ставит на стол. – Мэр, я люблю тебя, – у него выходит так безумно искренне, что голова идет кругом. – Когда я ехал сюда, то думал только об одном – как бы успеть. Жалею, что не сделал этого раньше, но раньше я был не готов… ты ведь понимаешь. Для нас с тобой все непросто. Но сейчас… Ты выйдешь за меня?

– Рико… – выдохнула я, теряясь. Мне нужно как-то подыграть? Сказать да? Нет? Что там у него по плану?

– Прекратите этот балаган, – лицо Мартина наливается кровью. – Да кто вы такой?

– Подожди, кольцо… сейчас… – словно не замечая, говорит Рикхард, отодвигает стул, и шаг в сторону. Быстро и так изящно вместе с тем.

Опускается на одно колено. И правой рукой во внутренний карман пиджака…

– Сейчас, Мэр…

И все что происходит потом – так стремительно и так безумно.

Потому что у него там не кольцо. Но я и так заранее знаю это.

Я не могу поверить, что он делает это сам, что у него хватает дури так рисковать… Впрочем, от человека, который бегает по крыше поезда и на ходу с крыши запрыгивает в окно – можно ожидать чего угодно. Да нормального императора никогда не понесет в портовый бордель, так что все это…

Одним движением он выхватывает револьвер.

И тут же, в упор, стреляет Мартину в голову.

Я вскакиваю, в сторону, ударившись боком о стол… Рикхард уже на ногах, и вторым выстрелом – в Уильяма, тот вместе со стулом падает на пол.

Я вскрикиваю.

А Томаса Патрик уже завалил на пол и скручивает ему руки.

– Этого мне живым! – требует Рикхард. – Мэр, назад, за стол, спрячься! – и рывком, подхватив, переворачивает тяжелый обеденный стол на бок. – Кит, дворецкого проверь!

А сам несется к двери.

Это безумие! Я даже толком не успеваю понять, что происходит, так быстро и невероятно. Патрик уже утаскивает меня в укрытие за стол, а там у двери выстрелы!

– Рико! – я дергаюсь посмотреть, но успеваю заметить только, что у двери лежит человек, и Рикхард над ним, отпихивает, захлопывает дверь, навалившись плечом.

Стоит, живой…

– Пат, шкаф тащи! – требует Рикхард.

Патрик ругается сквозь зубы, сует мне в руки пистолет.

– Если этот дернется, – кивает на Томаса, – стреляй. Поняла?

Я ошалело киваю.

Томас лежит на полу, с разбитым носом, руки ремнем стянуты за спиной. Дергаться он не собирается, слава богу, хоть один осторожный человек!

Патрик бежит шкафы двигать.

Эбби… в смысле Кит, Кристен, вяжет руки дворецкому… значит, он еще жив. Потом возвращается с двумя пистолетами, осторожно выглядывает в окно.

– Не бойся, – кивает мне, – сейчас наши здесь будут.

Твою мать… твою мать… у меня даже нет слов. У меня сердце выпрыгивает, я совсем не готова к такой войне. Неужели не было способа попроще? Как-то иначе сделать это?

Выстрелы у дверей. Потом удары. Там пытаются ломать дверь.

Рикхард с Патриком уже успели придвинуть шкафом и теперь двигают тяжелый сервант, чтобы заблокировать наверняка.

А в дверь стреляют снова, прошибают насквозь…

И треск двери, голоса, но шкаф им не сломать, сюда они не прорвутся…

Сколько же в доме вооруженных людей? Или немного? У меня голова кругом.

Вдруг… вш-ших! У самого уха, так, что показалось даже – щеку обожгло! Пуля пробила стол насквозь и совсем рядом…

Я завизжала, что есть дури! Нет уже моих сил.

И тут же топот, и Рикхард перемахивает через стол… и с грохотом приземляется рядом со мной прямо в тарелку с салатом. Но на салат ему, конечно, плевать.