на каждую тень. И дело даже не в каких-то там принципах. Вернее, не только в них. Просто люди, которые стояли в данную минуту передо мной, это — шакалы. Стая. Дашь им почувствовать страх или слабость, все, мандец. Будут гнать, пока не добьются своего. Или пока не добьют. А я не хочу жить в ожидании опасности, нападения или подвоха. К черту! Этого ещё не хватало. Слишком много действительно важных дел, чтоб тратить время и силы на подобную ерунду.

Они даже стоят в таких позах, будто ждут. Репутация в этом плане у Славика определенная, надо признать. Тут он точно в отца. С той лишь разницей, что сам первый не полезет. Но если ударит, от души, со всей силы, именно собираясь драться, его сложно потом остановить. Теперь это — моя репутация. Так что, нет. Хрен им всем троим на лоб. Или на пятку. Чтоб ссать, так разуваться.

Ржавый только оставался чуть в стороне от остальных, вперед не лез. И вообще делал вид, типа, он не при чем. А то сам я не догадаюсь, кто раскочегарил ситуацию. Видимо, принимать прямое, непосредственное участие в процессе моего наставления на путь истинный, Петька все-таки не хотел. Ну, хоть так. Правда, более хорошим человеком он от этого не стал. Вот тебе и настоящая дружба. Вот тебе и братание на крови. Какие-то дешёвые понты, тупые, придуманные малолетней шпаной правила, оказались важнее.

— Говорят, ты у нас теперь пионер. Или этот…комсомолец. Так, что ли? Активист спорта, все дела. — Дрон «цыкнул» и сквозь зубы смачно сплюнул на землю. Постарался сделать это максимально близко к моей ноге. Специально. Психологический, типа, приём. Показать, насколько меня в хрен не ставят. Ну, ладно. Поглядим.

— Раз говорят, значит, правда. Люди просто так языком трепать не станут. — Я усмехнулся, снял с плеча сумку с формой, поставил ее прямо на землю, а потом поудобнее перехватил клюшку. Делал это демонстративно, вообще не скрывая своих намерений. Пусть парни объективно понимают ближайшие перспективы.

Между прочим, батя не так уж далек от истины, считая, будто хоккей — это официальная возможность дать кому-нибудь в морду. Прям уж в открытую, нет. Но несомненно, опыт определённый появляется. Да и клюшкой при огромном желании можно натворить дел гораздо больше, чем той же битой.

Например, сломать ноги. Я вдруг снова почувствовал то самое состояние безудержное веселья, которому сейчас точно не место и не время. Но ничего сделать с этим уже не мог. Стоял посреди улицы, улыбаясь, как дурак. Даже немного, по-моему, хихикал. Рядом валялась спортивная сумка. В руках — клюшка. Держал её наперевес, обманчиво расслаблено. Хотя, уже оценивал, как, кого и с какой силой успею вырубить.

— А чего ты ржешь, гнида? Ты совсем звезданулся? — Психанул вдруг Дрон.

Очевидно, от меня не такой реакции ожидали. Ясное дело, расчёта, что Славик заплачет и скажет, ну, не бейте меня, пожалуйста, тоже не было. Но и то, что начал посмеиваться, явно выводило противника из себя. А я, главное, остановиться не могу и мандец. Весело.

— Короче, пацаны. Расклад такой. У меня — своя жизнь. Она с вами больше никак не связана. Я не участвую больше ни в каких терках, разборках, дележке территории. Не меряюсь ни с кем писюнами. Потому что, мне все это больше не интересно. Имею совсем другие цели. Общение наше держалось только на факте совместного взросления. Всё. Больше ничего не связывает. Однако, моя жизнь никак не вредит вашей. Вообще. Никак. Я не встал на сторону врага, не предал никого, потому что никому ничем не обязан. А значит, вы со своими претензиями можете идти на хрен. Они вообще никак меня не волнуют. Варианта два. Либо вы меня сейчас услышите, правильно поймёте и свалите, пока при памяти. Останемся хорошими знакомыми. Не более. Либо нас ждёт следующее развитие событий. Сначала я переломаю клюшкой ноги двоим. Тем, кто первые на меня кинутся. Процесс это вообще не сложный. Вот тут…

Я ткнул крюком, указывая на берцовую кость Дрона.

— Ломать совсем просто. Если знать, как бить. Либо, сухожилия и мышцы. Чуть более напряжно, но тоже реально. По лицу, по голове, лупить не буду, могу не рассчитать и угандошить совсем. Ну, то есть, без обратного билета. А мне уголовщина сейчас точно не нужна.

Вас — больше, не вопрос. Но я гарантирую, что покалечить двоих успею. И возможно, третьему повезёт. Возможно, он доберётся до меня и отомстит за своих павших товарищей, но это будет потом. А сначала, тех, кто сунется первыми, ушатаю на хрен. Ясно?

Гопота переглянулась между собой. Они старались не показывать виду, что их мои слова зацепили. А зацепили, это факт. Возможно, лишь по причине того, что говорил я спокойно. Без истерик, без нервов. Абсолютно уверенный в своей правоте. И главное, так оно и было. Наверняка знал, смогу сделать, как говорю.

— Ты…это… Ты давай края-то не путай. — Выдал, наконец, Дрон. Он не ожидал от четырнадцатилетнего пацана такой речи. Выглядел поэтому немного ошарашенным.

Но ему нужно было «держать лицо» перед своими корешами, и в то же время, он понимал, скорее всего, я не шучу и не преувеличиваю. Как лучше поступить, он банально не знал. Имеются две задачи — и перед пацанами не обосраться, и меня проучить. А вот выходит, они между собой никак не совмещаются.

Не знаю, к чему бы мы пришли в итоге. Если честно, мордобой мне самому ни к чему. Опять же, помятуя о словах тренера, не хотелось бы потом объясняться, если что. В данном случае, надеюсь, он поймёт. Не дурак ведь. Одно дело драка по глупости, и другое — местная шпана. Тут никак не выйдет стоять с трагичным лицом, подставляя то одну щеку, то другую. Потому что, если они и будут бить по щекам, то ногами. И все же, драки лучше бы избежать. Но не теряя при этом своих позиций.

Как бы то ни было, дальнейшие события пошли по совсем неожиданной траектории.

В конце улицы появился персонаж, которого лично я вообще не хотел бы сейчас видеть.

Отец шёл лёгкой, непринужденной походкой, сунув свою единственную руку в карман, насвистывая какую-то песенку. Второй рукав куртки, пустой, был опущен в другой карман. От этого возникало ощущение, будто батя вдруг внезапно стал обладателем двух конечностей.

Дрон и остальные его ещё не видели. Стояли спиной. А вот я — очень даже рассмотрел. Во всей красе. На отце была кепка —