слизней всё в порядке.

Но когда я снова посмотрел на медведя, то увидел, что метаморфозы происходят не только с ним, но и с Шаманом. Котяра, наоборот, начал увеличиваться в размерах. Однако шерсть точно так же опадала с него клочьями, как и с медведя.

— Они превращаются в людей, — услышал я голос Яньлинь.

Я и не слышал, как подошли ребята.

— Вход… надо закрыть… а то солдаты… — начал я.

— Степан с Данилой заваливают его, — произнесла Анна.

— Глеб! — позвал я.

Глеб вышел вперёд.

— Ты можешь подлечить их? Нужно, чтобы они очнулись, — спросил я и показал на медведя и кота.

— Их не надо трогать, — остановила меня Яньлинь. — Они очнутся, как только обращение закончится.

— А её? Её можно привести в чувство? — спросил я и указал на Аю.

Яньлинь кивнула.

Глеб подошёл к Насте. Она держала королеву слизней на руках и не собиралась отпускать.

— Скажи ей, чтобы она положила девушку на пол, — попросил Глеб.

Я посмотрел на Настю, и она исполнила просьбу.

Глеб сразу же присел перед Аей и простёр над ней ладони, окутавшиеся зеленоватым свечением.

Я снова повернулся к медведю и коту, которые уже почти сравнялись в размерах. Нет, медведь по-прежнему был крупнее и массивнее, а кот жилистым, но разница теперь была как между крупным человеком и не очень.

И тут до меня дошло, что мы лишились сразу двух преимуществ — силы медведя и способности кота проходить где угодно.

Шерсть уже почти полностью облезла с этих двух парней и теперь лежала двумя кучами — бурой и рыжей. И отличить, где кот, а где медведь, теперь можно было только по шевелюрам.

И тут до меня дошло, что они оба голые.

К счастью, в моём ремне-артефакте оставалось несколько китайских халатов со штанами. Штаны я превращающимся в людей высокоуровневым демоническим зверям надеть не мог — для этого их пришлось бы шевелить, а Яньлинь сказала не трогать. Но прикрыть халатами мог вполне. Что я и сделал. И тут же услышал вздох облегчения — оказывается девчонки чувствовали некоторое неудобство от того, что перед ними появились обнажённые парни. И пусть те были в отключке, но это ничего не меняло.

— Почему они вдруг начали превращение? — задал я вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Это всё газ, — ответила Яньлинь. — Это он так подействовал. Он подстегнул эволюцию.

— Ты тоже превращалась с помощью газа? — спросил я у бывшей ласточки.

Она тут же прильнула к Дэшэну и кивнула.

— Зелья алхимика так вкусно пахли…

— Получается, у них есть газ, который превращает высокоуровневых зверей в людей… — пробормотал я.

Я хотел спросить зачем им это, но тут же вспомнил, как Ая лежала пристёгнутая к разделочному столу.

И не придумал ничего лучше, как спросить у Яньлинь:

— А зачем им превращать зверей в людей, если они всё равно потом вырежут ядро?

— Когда зверь превращается в человека, — негромко сказала Яньлинь, — его ядро трансформируется. Оно становится крепче. И оно ближе к людскому… Ну… лучше усваивается. Единственное, нужно время, чтобы ядро созрело.

И я понял зачем тут тюрьма — это место, где после принудительного превращения дозариваются ядра демонических животных. Эдакий огород…

И тут Ая застонала. Я сразу же кинулся к ней.

Она очнулась и испуганно подскочила.

— Не бойся, это я, — попытался я успокоить королеву слизней.

«Ваше величество!» — всхлипнул в моей голове Синявка.

Нет, он разговаривал не со мной, но его радость была настолько сильной, что я услышал её.

Ая огляделась и спросила:

— Где мы?

— К сожалению, всё ещё в казематах, — со вздохом ответил я.

Глядя на королеву слизней, я понял её ценность для императора. Она давно уже стала человеком. И естественным путём, а не под действием газа. У неё очень зрелое ядро. А возможно и духовное кольцо.

Ая тем временем рассматривала медведя и кота. И в её глазах было сожаление. А я вспомнил, как медведь мечтал стать человеком, и как кот категорически был против этого. Получалось, что кот был прав. Только его это не спасло.

Послышались удары — это солдаты пытались пробиться в дверь.

Я глянул на Данилу и Степана.

— Вы там хорошо укрепили.

— Надолго хватит, — ответил Степан.

— Но вечно не простоит, — мрачно добавил Данила.

Видеть Данилу в таком состоянии было непривычно. Обычно он имел вид жизнерадостный. Но сейчас было не до веселья.

— Надо уходить отсюда, — сказал я королеве слизней и показал взглядом на медведя и Шамана. — Но мы пока не можем.

Ая посмотрела на эволюционирующих зверей и промолчала.

Потом её взгляд упал на Яньлинь. И она кивнула бывшей ласточке, поприветствовала её.

Яньлинь в ответ улыбнулась.

— Здравствуй, сестра, — негромко произнесла она.

Раздался стон, и медведь пошевелился. А потом попытался сесть.

От этого Шаман, который практически лежал на коленях у медведя, скатился и тоже застонал.

К медведю тут же кинулась Настя и присела рядом с ним, заглядывая ему в глаза.

— Какого чёрта? Бошка разламывается! — проворчал медведь и потянулся рукой к голове.

Его рука застыла на полпути, и он принялся рассматривать руку, поворачивая её перед лицом. Потом поднял вторую руку. Потом начал оглядывать и ощупывать себя. От движений халат совсем сполз, и девчонки, пискнув, отвернулись.

— Прикройся! — раздался незнакомый раздражённый голос. — Чего девок пугаешь?

Я не сразу понял, что голос принадлежит коту — тот тоже уже пришёл в себя и, похоже, до него раньше, чем до медведя дошло, что случилось. И ему это точно не понравилось.

— Я человек? — недоверчиво спросил медведь, подтягивая халат так, чтобы прикрыться.

Кот только фыркнул в ответ.

Медведь попытался встать и, застонав, сел обратно.

— Что-то сил нет совсем, — пожаловался он.

— Разве не этого ты хотел? — раздражённо ответил кот. — Голый, слабый, неповоротливый…

Медведю плечо тут же подставила Настя. Медведь опёрся на неё и поднялся. Теперь это не выглядело жутко.

Поёжившись, медведь проворчал:

— Как-то прохладно… — и уставился на клочки шерсти, лежащей на полу.

— Нужно одеться, — сказал я и протянул штаны и снова упавший халат.

С помощью Насти бывший медведь оделся.

Он путался в одежде, и у него не сразу получилось как надо.

Пока мы следили за медведем, Шаман оделся сам. Завязав пояс, он пообещал:

— Убью того, кто со мной это сотворил!

Глава 29

— Нужно освободить остальных заключённых, — сказал я, чтобы прекратить споры медведя и Шамана. И предложил: — Пойдём, Михайло Потапыч, поможешь?

— Я Ипполит, — проворчал медведь, однако отлип от стены, на которую опирался.

— Ипполит, значит, — ответил я, понимая, что за всё время не поинтересовался именем медведя. А ведь оно у него точно было! Раз уж он хотел стать человеком. Просто имя — это самое простое… Повернувшись к коту, я спросил: — А к тебе как обращаться?

— Что, имя моё забыл? —