Оу.

Интересное откровение.

И он даже не пытается быть противным – не объясняет, что они встретились в бакалавриате, а не в магистратуре. Так я понимаю, что он серьезен.

Дом поскрипывает, и Стив вздрагивает.

– Стив, нет, – говорю я, и он укладывается обратно, виляя хвостиком. – Доминик. Прости. Я не знала.

– Мне стоило рассказать тебе об этом, когда мы придумывали наши отношения, но тогда было еще сложно об этом говорить. – Он вздыхает, и я чувствую, что это еще не вся история. Он кладет руки на колени и исследует костяшки пальцев, как бы пытаясь отвлечься от реальности, где он посвящает меня в личную историю. – Я больше не люблю ее. Прошло уже около восьми месяцев. Проблема скорее в том, что мы встречались так долго и через столько прошли, что мне сложно привыкнуть.

– Дело в расстоянии? Вы поэтому расстались? – спрашиваю я, вспоминая причину, которую он сообщил мне в ночь, когда мы как бы расстались.

– Не совсем. – Он протягивает руку, чтобы почесать Стива за ушами. Тот, судя по всему, моментально в него влюбился – к моему ужасу. – Мы были неразлучны. Когда вы вместе почти пять лет, все думают, что вы поженитесь. Мы были Той Самой Парочкой – теми, над кем все подшучивают, потому что они всегда вместе и не отлипают друг от друга. Мы притворялись, что нас это раздражает, но на самом деле нам это очень нравилось. Нам нравилось быть той самой парочкой.

Мое сердце пронзает боль. Я всегда хотела таких отношений. На фото, что я видела на «Фейсбуке», они правда выглядели как та самая парочка.

– И вот, – продолжает он, когда Стив запрыгивает на диван, чтобы слизать пармезан с его пальцев, – когда я рассылал документы на магистерские программы во время последнего курса, я ставил перед собой задачу остаться в Северо-Западном. Миа родом из Чикаго. Она окончила подготовительные курсы для медиков и собиралась взять академический отпуск, чтобы поднабраться опыта перед поступлением в медакадемию. Так что все сложилось идеально: я поступил в Северо-Западный, мы остались вместе. Но… – Тут он глубоко вздыхает. – Спустя пару месяцев после того, как я поступил в магистратуру, Миа уехала кататься на лыжах со своими друзьями из старшей школы и… с ней случился несчастный случай.

– Господи.

Он быстро выставляет ладонь.

– Она жива. Сейчас с ней все хорошо, – говорит он, и я выдыхаю. – Это было чудовищно, но ей чертовски повезло. Весь тот год, когда у меня была свободная минута во время учебы, я был с ней. Помогал ей есть, возил на физиотерапию, давал лекарства. По сути, я переехал в дом ее семьи. Но спустя месяц после моего выпуска, когда я проходил собеседования на работу по всей стране, она сказала, что уже давно хочет двигаться дальше. Что она, как ей кажется, больше меня не любит. И не то чтобы она была обязана остаться со мной после всего, что произошло. Просто ее слова совершенно застали меня врасплох. Я правда рассчитывал жениться на ней. А она все это время пыталась понять, как потактичнее со мной расстаться.

– Ты планировал сделать ей предложение?

– Нет, нет, но я думал об этом, – говорит он, обращаясь скорее к макушке Стива, нежели ко мне. – Видимо, я знал ее не настолько хорошо, как полагал.

– Мне правда очень жаль. Должно быть, это нелегко – проходить собеседования на фоне всех этих проблем, а затем переехать сюда. – Я хочу протянуть руку и дотронуться до него – так же естественно, как он это сделал после нашей встречи с Кентом, но я не уверена, что смогу, поэтому держу руки на коленях.

– Как ты, наверное, догадалась, она звала меня Дом, и это прозвище как бы принадлежит ей. Теперь мне сложно кому-либо позволить так себя называть, – говорит он, и я понимаю. – Вот причина, по которой я на первых порах был не так уж приветлив с тобой. Тем более что ты – без обид – явно меня недолюбливала.

Я кладу руку на сердце.

– Вовсе нет. Ты просто меня раздражаешь. Это не то же самое.

Он ухмыляется, но улыбка тут же пропадает. Я хочу подсесть к нему и закрепить ее пальцами у него на лице. Теперь я вижу, что все время, что он провел на Тихоокеанском общественном радио, у него было разбито сердце.

– Иногда я грущу, а после того, как увидел фото Миа, стало еще хуже. Я потерял связь со всеми друзьями из старшей школы. Пытался поужинать с одним из них, но посреди вечера ему пришлось ответить на звонок по работе, и мы так и не встретились снова. А когда я попытался встретиться с другой своей одноклассницей, ее парень приревновал меня к ней, решив, что я пытаюсь к ней подкатить. Все это очень странно, учитывая, что Сиэтл для меня совсем не новый город. Казалось бы, должно быть проще. Но у меня здесь нет друзей, а родственники заняты своими семьями. Я пытался наладить общение с коллегами, но почти у всех есть партнеры или дети, а мне иногда… очень одиноко.

Я вспоминаю вечер понедельника. Не поцелуй, а его пьяное признание. Я поворачиваюсь к нему лицом, а затем провожу по колену в джинсах кончиками пальцев. Теперь мне вдруг легче к нему прикоснуться – или я просто осмелела.

– Эй. Ты не один. У тебя есть твоя псевдобывшая, т. е. нынешняя соведущая, т. е. рукожопый повар. – Я прикусываю щеку, прикидывая, сколько личных подробностей могу рассказать. Он все выложил, а значит, могу и я. – Я тоже одинока, но всю жизнь прожила в Сиэтле, поэтому чувствую себя еще более жалко. Последние десять лет у меня были только моя мама и подруга Амина, а также несколько парней – отношения с ними так и не переросли в нечто серьезное. Наверное, мы можем быть одинокими вместе.

На сей раз его улыбка задерживается чуть дольше.

– Спасибо. Приятно спустя все это время кому-то выговориться. Мне стоит к этому привыкнуть, на случай если когда-нибудь снова буду с кем-то встречаться.

– Брось, тебе двадцать четыре года. Ты еще не кошатница. – Я морщусь. – Обидно, что нет мужского эквивалента «кошатницы». Гребаная мизогиния.

– Кошатник?

– Звучит как очень ласковый супергерой.

– Он летает! Он ловит плохих парней! Он спасает кошек с высоких деревьев! – говорит он драматическим голосом новостного диктора, а затем делает паузу. – Что ж. А у тебя какое оправдание? Почему ты записываешь передачу о фиктивных отношениях, вместо того чтобы по-настоящему с кем-нибудь встречаться?

– Мне нелегко это признать, но… я легко привязываюсь. Очень быстро. – Я протягиваю руку в надежде, что Стив позволит мне себя погладить, пока я рассказываю эту историю, но, по всей видимости, Доминик чешет лучше. – Я первой признавалась в любви всем своим бывшим и делала это слишком рано. Они пугались и сбегали.

– И ты каждый раз говорила это всерьез?

Тут я медлю.

– Да, наверное. Я никогда это не анализировала.

Я не рассказываю ему о своем самом большом страхе: о том, что я по-настоящему не любила никого из них. Что я так сильно хотела чего-то еще, помимо небольшой семьи из меня и моей матери, что готова была согласиться на что угодно – даже если время и человек были неподходящими. Я так сильно жаждала услышать три заветных слова, что вынуждала себя произнести их, надеясь услышать то же самое в ответ.