Мгновенно оценив обстановку и проверив ближайшие к ним двери, Аметрин и Эгирин кивнули друг другу и разбежались в разные стороны. Дойдя до края стены, они начали методично проверять двери по порядку, медленно двигаясь к центру. Как они правильно догадались, двери были закрыты, и им предстояло найти ту единственную, которая их пропустит дальше. По задумке Эссантии, участник, который первым найдет открытую дверь, получит небольшое преимущество.

Время шло, а ребята не прошли даже половины пути. Около некоторых дверей им пришлось потратить гораздо больше времени, чем они рассчитывали, в поисках едва заметной ручки, которая скрывалась за декором или вовсе пряталась внутри обшивки. Нужно было сначала обнаружить тайный механизм, привести его в действие, и тогда дверная ручка плавно появлялась из-за скрытой панели.

Эгирин уже минут десять пытался разгадать секрет самой маленькой двери неприметного мышиного цвета, которая так сливалась с каменной стеной, что он вначале прошел мимо и уже начал осматривать следующую дверь, но потом уловил краем глаза едва заметные очертания и вернулся, чтобы проверить.

И действительно, между двумя массивными дверями притаилась едва заметная круглая дверца, такая крохотная, что в нее можно было протиснуться только ползком, да и то рискуя застрять на полпути.

Эгирин задумчиво ощупал контуры двери в поисках петель, ручки или хоть какого-то выступа. Но нет. Она была сделана из цельного деревянного щита, без единого гвоздя. Аметрин, видя, как застыл его друг, тоже остановился и вопросительно посмотрел на него. Эгирин махнул рукой, подзывая к себе.

Драгомирцы охнули. Ну сейчас Эссантия им задаст! Сколько они себя помнили, в поединках каждый был сам за себя. А эти двое уже умудрились наделать шуму в полуфинале, отказавшись идти дальше, пока Луне не окажут помощь. И вот сейчас они вместе уставились на загадочную дверь и задумчиво чесали затылки. Особо впечатлительные зрители даже пригнули головы в ожидании грома, молнии или чего похуже.

Но… Солнце по-прежнему светило ярко, а над драгомирцами висели приветливые курчавые облака, создававшие тень. Эссантия явно выделяла двух этих юношей, позволяя им то, что не позволяла другим. Хотя… кто знает, может, никогда и не было запрещено помогать друг другу и это правило придумали сами люди, а не создательница.

Друзья, не подозревавшие о раздумьях зрителей, уже несколько раз ощупали дверцу, решив, что если она такая необычная, то это и есть вход.

В очередной раз пробегая длинными пальцами по обшивке, Эгирин тихонько охнул.

– Что такое? – всполошился Аметрин, а вместе с ним Луна, Сентария и тысячи драгомирцев.

– Ничего страшного! Всего лишь заноза.

Эгирин прищурился, пытаясь выдернуть крупную занозу, крепко засевшую в подушечке указательного пальца. Он никак не мог ее подцепить своими коротко остриженными ногтями.

– Дай я попробую! – вмешался Аметрин.

– Да ну ее. Это всего лишь заноза. Давай думать дальше.

– Нет, все-таки надо вытащить! Кто знает, что нас ждет за дверью, – заупрямился Аметрин.

– Ну давай, моя сердобольная кумушка, – нетерпеливо ответил Эгирин, протягивая другу руку.

Он знал, каким Аметрин может быть упрямым, поэтому не стал тратить время на споры.

Большими пальцами, привыкшими помогать дяде Рутилу в кузнице и скручивать тончайшую проволоку в кружевные узоры, Аметрин ловко ухватил занозу. И через секунду выдернул ее, с ликованием подняв вверх.

– «Сердобольная кумушка» только что спасла тебя от гнойника, – язвительно сказал он и уже собрался выбросить занозу.

– Погоди-ка, – остановил его Эгирин.

– Что такое? Хочешь оставить на память?

– Нет-нет. Мне показалось, она блеснула на солнце.

Аметрин осторожно положил занозу на ладонь и, приглядевшись, восхищенно присвистнул:

– Вот спички-свечки. Это же ключ.

И действительно, на широкой ладони Аметрина лежал длинный ключ, сделанный из тонкой проволоки. Это был, без всяких сомнений, именно ключ. Крохотная петля наверху и небольшие желобки внизу подтверждали догадку.

– Ну Эссантия! – воскликнули зрители.

Напрягая глаза, друзья стали искать замочную скважину.

– Вот она! – торжествующе закричал Аметрин.

Эгирин аккуратно вставил ключ и, удерживая его непослушными пальцами, повернул. Раздался тихий щелчок, и кукольная дверца открылась.

– Ур-р-ра! – прокатилось по трибунам.

– Только после вас, моя «сердобольная кумушка», – склонился в шутливом поклоне Эгирин.

– Нет, что вы, что вы! Это вы нашли дверь, вы и полезайте первым.

Не успел Эгирин восхититься благородством друга, как тот, хитро сощурившись, добавил:

– Вдруг там монстр какой. Пока он тебя будет есть, я успею проскочить дальше!

– Ах ты! – засмеялся Эгирин и, ухватившись руками за верхнюю перекладину, втиснулся в дверной проем. – Хотя ты прав! Я точно должен идти первым. Вдруг ты тут застрянешь! – и, загоготав, спрыгнул по ту сторону стены.

Аметрин тоже посмеялся, а затем с большим трудом, покраснев от натуги, протиснулся следом. Дверца захлопнулась, и стена медленно ушла под землю, открывая комнату с испытанием.

Тем временем в Валоремии развернулась кипучая деятельность.

Как только Эссантия покинула сокровищницу, книги ожили прямо на глазах. Питая друг друга силой, с остановками и перерывами, давая себе время на восстановление, они делались все могущественнее. Едва их переплеты снова заблестели как новенькие, главная книга взялась за дело. До завершения возрождения Обсидиана оставалось совсем немного, и книга спешила. Сегодня последний день поединков, а значит, последний шанс. Больше Эссантия не будет так надолго покидать Валоремию.

Книга потратила немало сил, чтобы скрыть от правителей происходящие в ней изменения. Не успев завершить процесс в прошлый раз, она была вынуждена поспешно прятать последствия колдовства. На это ушло много сил, что сейчас было непозволительной роскошью. Еще одного такого раза она может и не пережить. Поэтому, не теряя времени, книга вновь потянула к себе тонкие нити, похожие на червей, давая жизнь своему хранителю. Через некоторое время тусклый камень вновь стал прозрачным и засиял хищным блеском. Плавающий в черных завитках паук с каждым новым вдохом книги становился все четче. И вот в наступившей тишине (даже золотистые пылинки притихли и перестали дрожать) в центре камня появилась крохотная трещина.

Дзынь! Тонко зазвенело вулканическое стекло.

Звук был настолько пронзительным и высоким, что даже золотистые пылинки опустились чуть ниже. Им стало любопытно, что происходит. К тому же их всегда привлекало все красивое и нежное. А звуки трескающегося стекла создавали удивительную мелодию. Пылинки, забывшись, даже хотели пуститься в пляс, но тут ужасный скрежет разрушил очарование, и камень лопнул. Пылинки вновь метнулись под потолок, откуда, трясясь и вздрагивая, с ужасом воззрились на картину, представшую перед ними.

Огромный камень, горевший иссиня-черным огнем, лопнул ровно