Шрифт:
Закладка:
Перед ней стоял мужчина. В руках он держал пистолет, дуло которого смотрело женщине в лицо.
– Кто еще есть в доме? Только не пизди.
– Что… что вы хотите? – прошептала Марина. – У меня есть четыреста рублей. В кошельке…
– Я спросил, ты одна?! На вопрос отвечай.
– Да.
– Веди в хату. Бегом!
Следом за мужчиной с пистолетом подбежала молодая девушка. Она пригибала голову, стараясь укрыться от посторонних глаз со стороны улицы, если бы там кто-нибудь проходил.
– Убери ствол, совсем спятил! – шепотом закричала она на мужчину и, присев рядом с Мариной на корточки, быстро заговорила:
– Не бойтесь! Прошу вас, не бойтесь. Мы не причиним вам вреда, даю слово.
Марина не сводила перепуганных глаз с черного дула пистолета.
– Нам нужна ваша помощь. Через несколько часов за нами приедут, и этот кошмар закончится для вас!
Мужчина с опаской посмотрел по сторонам и тоже присел.
– Хватит базарить! В дом надо идти. Спалимся мы тут, вашу мать!
Девушка метнула на него гневный взгляд.
– Да убери ты пистолет! Ты же пугаешь ее.
Мужчина опустил оружие, но прятать за пояс не стал.
– Послушайте, – снова обратилась к Марине девушка, – через несколько часов мы исчезнем из вашей жизни, как дурной сон. Поверьте, вам ничего не угрожает. Просто делайте, что он вам говорит, и, пожалуйста, пожалуйста, умоляю вас, не пытайтесь убежать, просто потерпите немного, и все закончится.
Она отвела глаза в сторону. Устало потерла лицо и проговорила:
– Нам нужно убежище. Больше ничего. Просто убежище.
Даже сквозь отупляющий ужас Марине показалось, что девушка говорит искренне. А может быть, ей просто хотелось, чтобы это было именно так. Но в любом случае легче от этого не делалось. Пистолет был в руках мужчины. А он-то ничего не обещал и исчезать, словно приснившийся кошмар, не собирался.
Глава 32
Токарь свернул с проселочной дороги, когда на горизонте замаячили первые дома Залежено.
Слева тянулся лес. Токарь загнал машину в заросли деревьев и наспех забросал ее ветками и сухим валежником, которые валялись тут же. Отойдя на несколько метров, критически осмотрел плоды своих усилий.
Нина находилась поодаль, возле дороги, и наблюдала за происходящим. Рядом с ней друг на друге стояли пять ящиков с яблоками.
– Пойдет, – сказал Токарь, пробираясь через кусты репейника обратно к дороге. – Думаю, ближайшие несколько часов машину точно не обнаружат. А может, и больше. Как масть попрет.
Они закурили.
– Видишь вон там дом? – спросил Токарь.
Солнце висело над поселком, и чтобы хоть что-то разглядеть, Нине пришлось прикрыться рукой.
– Да.
– Вот его-то мы и посетим. Он стоит на отшибе. Это хорошо. Может, удастся прошмыгнуть в него незаметно для других колхозников.
Он посмотрел на ящики.
– Я один не справлюсь. Их нести неудобно. Можешь помочь?
– Наверное, – пожала плечами Нина. – Сколько они весят?
– Около десяти килограммов каждый, плюс-минус.
Выбросив окурок, Нина подняла один из ящиков.
– Донесу.
– Вот и умничка, – сказал Токарь и поднял остальные.
Они медленно побрели в сторону поселка. Пыль оседала на их лицах, смешивалась с потом. Нина шла впереди, Токарь немного отставал. Ему приходилось идти почти вслепую: ящики закрывали обзор, и он, спотыкаясь о сухие канавы, несколько раз чуть не упал.
Им повезло. На всем пути, пока они, сгорбившись под тяжестью ящиков, плелись до села, им не встретилась ни одна живая душа.
До дома оставалось не больше пятнадцати метров. Токарь и Нина принялись обходить его с восточной стороны, там, где забор больше всего порос кустами смородины, а растущее рядом облепиховое дерево скрывало ветвями часть недостроенного сарая.
Подойдя к забору и спрятавшись за кустами, они заметили на огороде женщину. Она собирала клубнику и укладывала в черное пластиковое ведерко.
Нина и Токарь переглянулись, поставив ящики на землю.
– Что дальше? – шепотом спросила Нина.
– Я пойду в гости попрошусь, а ты пока тут посиди.
– Давай лучше я.
– Сиди, говорю тебе.
Токарь ухватился за верх забора, собираясь перемахнуть через него, но Нина вцепилась ему в руку.
– Стой!
– Ну че еще?
– Не вздумай, – медленно сказала она, – не вздумай, слышишь, ничего ей сделать. Она тебе не цыгане с героином.
– Да не стану я с ней ничего делать.
Но Нина продолжала его удерживать.
– Денег предложи. Наври что-нибудь. Скажи, что машина сломалась. А если не пустит, то мы уйдем, понял, – она пристально посмотрела Токарю в глаза и повторила: – Уйдем.
– Уйдем-уйдем, отпусти уже.
Стараясь не шуметь, Токарь перелез через невысокий забор и крадучись приблизился к женщине на огороде.
«Не пустит. С хуя ли она нас не пустит?» – подумал он и вытащил из-за пояса ТТ.
* * *
Вероятно, когда-то на его макушку опрокинулся чан с раскаленным маслом. Возможно, это и не так, но другого объяснения его внешности я не нахожу.
Волосы на его голове растут редкими клочьями, меж которых белеют проплешины. Поэтому все зовут его Шиломбрит. Несмотря на кретинское прозвище, он весьма значимая фигура в этом мире. Ему тридцать четыре года. Невысокого роста. Сбитый. Лицо украшают многочисленные шрамы, полученные в разные периоды жизни, но неизменно в драках. В кулаки закачан силикон. Это повышает эффективность удара. Переносица удалена. Левый глаз не видит – отслоение сетчатки. В прошлом КМС по боксу. До конца срока шесть лет. И примерно столько же за плечами.
Хороший парень…
Баня. Помывочный день. Крайняя лейка – для рабов. Никто другой под ней не моется.
Я стираю свои вещи. Носки, трусы.
В лагере я второй день. Не считая недели в карантине.
Смотрю только перед собой, но чувствую, как шестьдесят пар глаз изучают меня.
Шестьдесят и один.
Шиломбрит берет тазик со своими вещами и идет ко мне.
Я напрягаюсь.
Он останавливается в метре от меня. Он улыбается, но это больше похоже на оскал.
«Привет», – Шиломбрит здоровается со мной.
«Здравствуй», – отвечаю я, стараясь не смотреть ему в лицо.
«Как тебя зовут?»
Я представляюсь и следом быстро добавляю, что́ я такое есть. Всегда лучше сразу сообщать о своем статусе, иначе могут быть неприятности.
«Я знаю, кто ты». Шиломбрит пристально смотрит на меня.
Он спрашивает меня:
«Какая статья?»
«Срок большой?»
«Давно сидишь?»
«За что ты попал в гарем?»
Это стандартные вопросы при знакомстве. Даже последовательность редко меняется. И я покорно отвечаю на них.
Зачем он подошел? Что ему нужно?
Шиломбрит взглядом указывает на свой таз с грязным бельем.
«Ты это… калымишь, нет?»
«Нет», – отвечаю я.
Либеральное рабство. Еще одно иллюзорное право: право на отказ брать калымы. Проститутка с десятью пьяными дагестанцами
