–Ты лжёшь, Лю Гуй. Но, поскольку ты идиот, лгать ты неумеешь.

Конечно, призрак мог попытаться сбежать, исчезнув ипрошелестев мимо стражей. Ноэто врядли спаслобы его. Иеё.

–Я незнаю,– повторил он исжал синие губы.

Отпрошлых ожогов осталось лишь одно большое серое пятно нависке. Покаким-то своим причинам Лю Гуй надеялся, что УМован надолго задержится вИндии. Итогда он успеет поквитаться спроклятой обезьяной ижелтоволосой женщиной, которая ему служит. Ну иликоторой служитон. Тут непонятно. Ауже потом…

–Я даже незнаю, какую казнь тебе придумать,– бурчал себе поднос демон-бык, беглым взглядом проверяя почту.– Отправить тебя вДиюй? Твоя ничтожная призрачная душа смешается сосмрадным ветром, который будет носить её полабиринту, бить остены, бросая то вогонь, то влёд. Ты надолго станешь глазами этого ветра ибудешь видеть все муки иужасы недостойных, обречённых настрадания вбесконечном лабиринте, пока твои незримые глаза неиссохнут ине развеются впрах.

Призрак нервно сглотнул.

–Аможет быть, мне измилости сжечь твои паршивые кости прямо сейчас, чтобы ты сгорел, какрисовая бумага?– задумчиво продолжил бык.– Ауже потом пустить твой пепел поветру вонючего Диюя? Какдумаешь, какой вариант тебе больше подуше?

–Никто незнает, где захоронены мои кости!– тихо откликнулся Лю Гуй, став совсем уж прозрачным отстраха.

УМован устало покосился нанего икивнул стражам. Один изних вынес вперёд внушительных размеров сундук иоткинул крышку. Призрак тихо ахнул, какбудто прошелестела листва.

–Видишь? Они здесь, все доодной. Идаже верёвка, которой удавился этот идиот Лю Ганьсы, призраком которого ты стал. Всё здесь, несомневайся. Мои рабы неоставили тебе ниединого шанса, ниединой ветки иликосточки. Атеперь я снова задам свой вопрос: Где? Моя? Жена?

Счастливая отосознания собственной свободы, Яшмовое Личико никого нехотела видеть. Нибогиню, нилюбимого мужа, нивеликого императора сего проклятым дворцом, пусть он им подавится! Иуж тем более нехотела видеть обезьян– что Ханумана, что Сунь Укуна, что всю эту разношёрстную толпу сгоры Цветов иПлодов. Пусть никто изних никогда невернётся, пусть они все сгниют вИндии, вКитае илив заснеженной России вместе сосвоей белобрысой дурой. Какая кому разница?

Зачем они вообще были здесь нужны? Почему раньше она так много оних думала? Одворце, онаследнике, овласти, обиллюзии успешного брака…

Какое сейчас это имеет значение, если унеё есть прекрасный пушистый хвост, острые зубы, быстрые ноги ицепкие когти? Она может различать самые тихие звуки, видеть втемноте янтарными глазами, чувствовать запахи так далеко, что даже мер таких никем непридумано. Она может родить миленьких рыженьких лисят, научить их охотиться, вырыть нору поуютнее ижить счастливой лисьей жизнью.

Только отца лисят придётся по-быстрому убить, чтобы он невздумал принести вред её потомству. Перегрызть горло, апотом ивспоить свежей горячей кровью милых деток. Это нормально иестественно, многие так делают. Кстати, очень правильно…

Лисица остановилась иразочарованно помотала головой, потому что вдруг вспомнила, кто она. Царевна Яшмовое Личико, дочь десятитысячелетней царицы лисиц! Получается, откогобы она нипонесла, её ребёнка всёравно захотят убить слишком многие. Какже быть?

Есть только один вариант: малыш должен родиться отстоль могущественного демона, чтобы срождения умел постоять засебя. Крохотный рыжий комочек, сильный настолько, чтобы править Поднебесной! Ведь только абсолютная власть защитит его иего мать…

АСунь Укун меж тем привычно распекал Ольгу, сцепив руки заспиной ипрохаживаясь изстороны всторону, какбольшой начальник илидаже профессор вуниверситете. Выглядело это скорее смешно, чем внушительно, ноу Великого Мудреца было иное мнение насвой счёт.

–Ты глупа, какросток риса, возомнивший, что может прожить безводы! Неужели ты насамом деле подумала, что я улетел нанебеса? Да ябы срадостью сделал это, онеразумная женщина, новедь мы связаны священными узами брака! Яулетел вон нату сосну, примостился вколючей кроне, где медитировал дляуспокоения изаодно чесал свой зад омягкие молодые иголки!

–Слушай, ну вот яже тебя необзываю. Разве тебе былобы приятно, начни я оскорблять тебя иназывать тупицей прилюбой возможности?

–Ты моя ученица!– напомнил царь обезьян, наставительно подняв указательный палец вверх.– Любой учитель погонит прочь нерадивого ученика, который невыказывает ему уважения!

–Да, ноты неможешь этого сделать,– ехидно улыбнувшись, фыркнула блондинка.– Потому что мы типа связаны брачными узами ине можем отойти друг отдруга!

–Ты меня бесишь, женщина!

–Ктобы говорил?

–Ой,всё!

Они ещё пару минут стояли друг напротив друга, возмущённо сверкая глазами. Нопотом Великий Мудрец решил проявить-таки свою великую мудрость изамять конфликт. Впоследнее время их отношения сначитанной северной женщиной итак были накалены допредела.

–Наблагосклонность богини нам теперь рассчитывать неприходится благодаря тебе, талантливая, нолегкомысленная ученица.– Он отвесил девушке шутливый поклон.– Нето чтобы я раньше надеялся наеё расположение, нотеперь приходится опасаться, какбы она вновь ненацепила намою голову свой паршивый обруч! Иесли она досих пор этого несделала, то только потому, что нерешила, чью голову окольцевать– мою илитвою, Аолия!

–Мою?! Ая-то тут причём?

Они всё быстрее спускались вниз. Царь обезьян уже почти бежал подостаточно крутому склону, так что блондинка едва успевала заним, её дыхание сбилось, авсе ноги были исцарапаны овысокую траву. Окусты сколючками. Ну иличто там ещё было, подскажите, кто силён вфлоре Древнего Китая…

–Ты схватила заруку недотрогу Гуаньинь!

–Извини! Яже незнала, что нельзя!

Сунь Укун резко остановился. Ольга чуть неперелетела через него, нокитаец вовремя развернулся ипоймал её заплечо.

–Аолия, ты вПоднебесной! Запомни: нетрогай ничего. Итем более никого. Алучше вообще недыши. Кровь изцарапины натвоей ноге уже привлекла кнам несчастье. Нерасплавляй воздух своим дыханием, неподсказывайим.

–Кому?

–Тем, кто пришёл затвоей кровью.

–Вот только ненадо меня пугать,– поморщилась девушка, безуспешно пытаясь скрыть свой страх.– Тут никого нет. Яслышу лишь, кактрещат цикады втраве ишелестит листва.

Вместо ответа царь обезьян совсей силы ударил себя поуху так, что золотой посох вылетел изушной раковины, какпробка избутылки шампанского, которую старательно встряхнул пьяный гусар. Китаец втуже секунду рванул запосохом, ухватился занего, крутанулся вокруг себя, подпрыгнул, пропустил золотой Цзиньгубан сзади подсвоим коленом, поймал его спереди, подбросил вверх, сам подпрыгнул вверх, акогда посох упал вниз, примерно начетверть длины войдя вземлю, Сунь Укун «приземлился» нанего, зависнув ввоздухе икасаясь блестящего металла лишь кончиками двух пальцев одной ступни.