— Как начальник медицинской службы анклава могу подтвердить, товарищ генерал, что прапорщику Звягиной пятнадцать биологических лет, — вступилась за Вику Мочалова. — Понимаете, у этого поколения детство кончилось раньше. Увы, но это свершившийся факт и ничего с эти не поделать.

Потом переключились на сербку. Интересовало буквально всё — как группа сербов нашла анклав русских, как они эвакуировались, заодно все узнали, что Ермолаев представляет не только свой анклав, но и коллег из Крыма. Отдельно коснулись момента воссоединения семьи полковника Мочалова и кап-два Ковалёва. На вопрос, почему младшая сестра перещеголяла старшего брата, тот буднично сказал, что тягаться с кандидатом медицинских наук ему не по силам — у них в семье женский пол всегда был гуманитариями и вот результат.

А дальше гости, закончив ужин, разошлись по номерам. Багаж уже ожидал их там, и теперь оставалось лишь переодеться. Вика щеголяла в обычных камуфлированных брюках формы ВДВ и тельнике, Милица недалеко от неё ушла, с той лишь разницей, что это был сербский камуфляж. Остальные решили взять с собой спортивные костюмы — как Мочалова и Дукс, так и сам генерал.

Чуть позже, Вику, как самую молодую, отправили в зал ресторана за чаем. Тут произошёл ещё один трагикомичный случай. После высокопоставленных гостей ужинала охрана каждой из делегаций. Точнее — уже второй поток. Они не стали разделять столы и принимали пищу без отрыва от дружеской беседы. Тополиновцы снова оказались в центре внимания, но… Ровно до той поры, пока в зал не вошла Вика — десантница в тельнике и берете — генерал настоял на такой форме одежды перед походом за чаем. Естественно, послышался двусмысленный свист, приглашения присоединиться к столу, от чего Вика культурно отказывалась. Один из ярославских десантников решил проявить настойчивость и, выйдя из-за стола, попытался сгрести в свои объятия девушку. И тут сербки не выдержали и… быстро скрутили вчетвером с Викой распоясавшегося ухажёра — тот попытался клеиться к девушке. Пока суть да дело, десантура заграбастала коллегу в свои ряды и решила поинтересоваться, кто она такая. Но слово взял капитан Суслин. По мере его рассказа, десантники удивлённо поглядывали на Звягину и практически уже никто не изъявлял желания приударить за прапорщиком. Более того, остряк при всех извинился за своё поведение и предложил остальным десантникам проводить коллегу с подносом чая. Перед этим те, у кого ещё остались мобильные телефоны как фотокамеры, сделали по нескольку селфи с такой знаменитостью.

Представьте себе ситуацию, когда дверь в номер полковника Мочаловой открывается, и туда буквально вносят отдельно Вику, сидящую на плече одного бугая-коллеги, пригнувшегося перед притолокой, а другой галантно ставит на стол поднос. И потом вся ватага незваных гостей ретируется со всей учтивостью.

— Вика, что это было? — усмехнулась полковник.

— «Никто кроме нас», Алёна Николаевна, — улыбнулась Звягина. — Сначала хотели приставать, но капитан Суслин кратко пояснил, почему этого делать не нужно. Итог вы сами видели. Единственное, на что я согласилась, это несколько селфи с коллегами.

Минутой позже в комнату постучали и после разрешения от начмеда туда ворвался сам генерал.

— С тобой всё нормально? Никто не зашиб? — участливо осведомился Ермолаев. — А то я им! — погрозил он кулаком в сторону двери. — У, бугаи!

— Должна же я была посидеть чуть-чуть с десантниками? А как же боевое братство?

Но чуть-чуть не получилось. Как только генерал ушёл, примерно через десять минут в дверь снова постучали и уже другая часть десантуры вежливо попросила войти и разрешить пригласить прапорщика Звягину на небольшой фуршет в ресторане — парни из первого потока ужинавших ничего не знали про такую сестрёнку, да и местные-де тоже прознали — желают познакомиться. Но всё будет культурно — люди в курсе, что девушка замужем и всё такое. Как Мочаловой удалось удержать себя в руках — история об этом умалчивает, но Вику отпустили до 23–00 и если она напьётся…

Естественно, что от фирменных беретов ВДВ голубел, в хорошем смысле этого слова, весь зал ресторана. Девушку встретили овациями, посадили на самое почётное место и достаточно долго расспрашивали, порой, на грани фола комментируя действия христолюбов или сжимая кулаки при описании боя самой Вики или её мужа. За его седину они откровенно посочувствовали, но и сказали, что за такого выйти замуж — самое то. Затем пошли песни под гитару. Апофеозом стала наигранная хорошим гитаристом песня «Не прогнёмся!» Именно под последние её аккорды в зал вошли Шахов и Ермолаев.

— И что тут за балаган? — хмуро полюбопытствовал Шахов.

— Никак нет, тарщ генерал-майор, — возразил ему старлей из местных десантников. — Мы тут с нашими коллегами культурно общаемся. Особенно с теми, которые женского пола. Когда ещё доведётся свидеться — совместных учений теперь нет.

— И как вам такая десантница? — усмехнулся Ермолаев.

— Тарщ генерал-майор, сначала не поверили, но парни спецназёров поспрошали, а потом и сами кое-что услышали. Я уже семь лет лямку тяну, но такого не встречал. А ведь их там сто сорок… это ж наша смена к старости. Реально правильное дело делаете, тарщ генерал. Нужное. Ведь нынешняя зелень обдолбана наполовину, а у них, — он повернулся к Шахову — они делом заняты. Пусть не в ВДВ, хотя — а почему и нет-то? но уж точно не в подворотню за закладкой наркоты или девкам на трассу.

— Вот и мы так подумали, — согласился с ним Ермолаев, глядя на друга.

— А Вика своя в доску. И муж её тоже. Седым стать в шестнадцать… М-да… Ну не знаю, как парень вообще выдержал…

— А ну, наиграй, что вы тут последнее пели, — попросил Шахов гитариста. — Прапорщик! Не откажетесь повторить на «БИС»?

— Так точно, тарщ генерал-майор.

* * *

Кап-два Ковалёв осторожно постучал в номер, в который по его сведениям заселились гости из Тополиновки и где должна была быть его сестра. После смерти обоих родителей и жены единственными родственникам у него остались она и племянник. Умом он понимал, что в нынешней обстановке военные должны стать решающей силой общества. Но то, что его сестра сразу получила полковника, в одно мгновение преодолев тот длинный путь, по которому Николай шёл из года в год, а его четырнадцатилетний племяш стал сержантом-инструктором — это нонсенс. Хотя, какой к чёрту нонсенс — новое общество диктует новые правила — даже гражданские