что это меня подставить хотят. У Грамаря был конфликт с Лотковым, а его дочь умирает рядом с «Регатой». Ты же не просто так тогда к нам вломился?

— Не просто так.

— А я узнал про человека с родинкой, пацаны пробили, вышли на Горбина. Дело пяти минут. Город у нас не самый большой.

— От Новочадова про человека с родинкой узнал?

— Может, и от него…

— И что Горбин сказал?

— Да то и сказал, что из-за Лазаревой все происходит и Козоев должен был умереть.

— Сильное признание.

— А он понимал, что с ним все…

— Тогда он и про колье должен был рассказать?

— А я знал про колье? — и снова голос у Борщевика едва заметно дрогнул.

— От Новочадова?

— Ну, может, и знал…

— Где колье?

— А если я его добровольно верну?

— Вячеслав Евгеньевич! — аплодируя, тихонько хлопнул в ладоши Малахов.

— Я Горбина не грабил, он сам отдал.

— Где-то у тебя в доме лежит, я правильно понял?

— Нет, не в доме… Сказал же, возвращаю добровольно!

— Попал ты, Борщовников, крепко попал.

— Не веришь, что это Ева твоя все устроила?

— Почему моя?

— Горбин мне все сказал.

— Он знал?

— Он знал, что ты ночуешь у Лазаревой… И Земский тоже у нее ночевал. А потом вдруг раз — и нет его.

— Горбин с ним решил вопрос?

— Ты же все равно не поверишь.

— Горбин признался в убийстве Земского?

— Ну, напрямую нет. Но дал понять… Я хотел напрямую спросить, но не успел…

— Умер?

— Сидел, смотрел… А потом раз — и зажмурился.

— По голове его сильно били.

— Били сильно!

— Возможно, до состояния полного бреда, — кивнул Малахов.

В принципе Горбин мог убить Земского. И вынашивать планы против Козоева мог. Если он приходил к жене Земского, угрожал ей расправой над дочерью, то мог. Но так не хотелось верить Борщовникову. Тем не менее, попал бандит конкретно. И он это понимает, потому и стелется перед Артемом, лишь бы поверили.

— Нормально ты так свою новую подружку защищаешь, — скривился Борщевик.

— А кого мне защищать, тебя?

— Защищать не надо. Но мы можем договориться.

— О чем?

— Я не трогаю тебя, ты не трогаешь меня…

— Это ты зря!.. — Артем презрительно смотрел на бандита. — Я должен предложить тебе такой вариант. Но ты этого не заслужил.

— И что я сделал не так? — заметно разволновался Борщевик. — За Грамаря мог спросить. Спросил?… А ведь мог!..

— Это ты хорошо устроился в этой жизни, — усмехнулся Малахов. — Тепло тебе в твоем болоте, светло, сытно, и комары не кусают. И лень шевелиться, и страшно, вдруг на части начнут рвать. Заплесневел ты, как тот пенек, мхом порос. И грибами… Не страшный ты, совсем не страшный.

— Это пока я не разозлился!

— Чтобы злиться, зубы нужны, а ты гнилыми пеньками меня пугаешь.

— Я ведь правда могу разозлиться! — распалился Борщевик.

— Но в то же время как ты мог своими пеньками Хохлатова загрызть? Мужик он крутой… Я слышал, он приходил к тебе разбираться!

— Он про Земского выяснял.

— И что?

— Да ничего… Я сказал, что не при делах…

— Ты ему сказал, что Земский с Лазаревой встречался?

— Не знал я ничего об этом… А если бы знал, не сказал.

— А почему?

— А потому, что уговор у нас с Лазаревыми. Они не лезут ко мне, я не лезу к ним.

— А профсоюзные взносы?

— Да для них это копейки…

— А тебе на молочишко. Под черную икру.

— Если ты меня закроешь, здесь такое начнется!

— А так еще ничего не начиналось, и Драбова никто не убивал, — усмехнулся Малахов.

— Так, может, я потому и не отбивал Грамаря… — Борщевик не договорил, осадил себя.

— Ну, чего ты замолчал? Скажи, что осуждаешь беспредел. И вообще, ты за мир, дружбу и профсоюзную солидарность.

— Издеваешься? — зыркнул в сторону Малахова бандит.

— Кто Хохлатова убил?

— Я его не заказывал.

— Ева Лазарева?

Борщевик вдруг понял, что нелепо валить все шишки на слабую, в общем-то, женщину. Он опустил голову, исподлобья глянув на Артема.

— А Чиркина кто убил?

— Не могу я говорить, — качнул головой Борщевик.

— Может, у него тоже роман с Евой был?

— Дело не в этом!

— А в чем?

— Насчет Чиркина не знаю, может, его никто и не трогал. А за Хохлатова скажу точно, он ведь на Лазаревых вышел. Я не знаю, что там у них было. Но что-то произошло.

— Лазаревы его наказали?

— Могли наказать.

— Кто конкретно? Или они одно целое?

— Да нет, у них там все сложно.

— Что сложно?

— Все сложно… Вражда у них. Между собой.

— Не слышал.

— И не услышишь. Они между собой не воюют. Просто каждый сам по себе.

— Чего так?

— Все просто. Старший отбил у младшего бабу, младший не простил.

— Младший — Георгий?

— Все, больше ничего не скажу.

— И кто Хохлатова убил, не скажешь?

— Я точно не убивал. Моей вины в этом нет.

— Но все думают на тебя.

— Ну, мне так удобно, — совсем не весело усмехнулся Борщевик.

— Все тебя боятся. А закрыть не могут, доказательств нет.

— Откуда доказательства, если я не при делах?… А с этим Горбиным и правда не в тему вышло. Кто ж знал, что пацанов перехватят.

— Так бы сожгли в кочегарке, да?

— Не знаю, о чем ты, начальник!

— Я узнаю. Я все узнаю.

Артем крепко задумался. С убийством Козоевой и Горбина все ясно. В первом случае убийца — муж потерпевшей, а во втором — бандиты, которые хотели пролить свет на события. А заодно заполучить колье, перед которым не смог устоять Горбин. Шел убивать Козоева, увидел его мертвую жену, не удержался от соблазна и сорвал украшение. Может, Горбин всего лишь прощупывал подходы к жертве. Подробностей уже не узнать. Да и неважно. Главное, виновники в смерти Горбина уже установлены. А кто там убил, пусть выясняет следствие. Уголовный розыск свою миссию исполнил.

А вот с Евой дело обстоит гораздо сложнее. Доказательств против нее нет, показания Борщевика, конечно же, не в счет. Но, как бы то ни было, Ева под подозрением. И Артем просто обязан ее хорошенько допросить. Но если она виновна, не сознается, не тот у нее характер. В лучшем случае свалит вину на кого-нибудь из братьев… А отступиться Артем от нее не мог. Он ведь обещал Земской найти убийцу ее мужа. И если убийца действительно Горбин, он должен поставить этот факт на железобетонное основание. Коим, конечно же, не являются утверждения Борщевика… Да и не в одном только Горбине дело. Если Горбин и убил Земского, то сделал это не по