Шрифт:
Закладка:
Нашим плавильщикам очень хотелось посмотреть, как плавят такие стали за рубежом, и я воспользовалась новыми связами, возникшими на пути организации конференции. В 1993-м я храбро обратилась к директору CRM профессору Ниллесу, который участвовал в заседании глав металлургических обществ в Лондоне, представил большой доклад на конференцию в Москве и планировал в ней лично участвовать, с просьбой организовать нам посещение плавильного цикла производства IF-сталей на каком-то европейском заводе.
CRM – известный многими инновациями исследовательский центр, в то время работал на металлургические заводы стран Бенилюкс: (и одно их первых открытий про непопулярность моей фамилии). Я была председателем совета отряда – наверно, это было где-то до шестого класса, потому что в седьмом я уже была председателем совета дружины. «Хуговенс», «Сидмар» и «Кокерилль» (сейчас «Сидмар» и остатки завода «Кокерилл» принадлежат АрселорМитталу, а «Хуговенс» после ряда перипетий вошел в состав европейской части «Тата Стил»). Нам больше всего хотелось попасть на «Хуговен» с, но Ниллес с извинениями написал, что не может преодолеть запреты Ниппон стил, по лицензии которой работает «Хуговенс», и предложил увидеть аналогичную плавку на «Кокерилле» в Льеже.
Со мной поехали Ольга, Витя Кирилленко (наш неизменный партнер по обеспечению необходимой технологии выплавки) и Юрий Иванович Ларин, заведующий исследовательским центром НЛМК.
Мы почувствовали происшедшие изменения в Европе, уничтожившей границы между странами, как и существенно большую собственную свободу.
В 1990-м мы с Сашей Петруненковым волновались, что на границе Нидерландов и Германии нам не хотели ставить печать в паспорте, и настояли на своем, чтобы отметки в паспорте совпадали с командировочным заданием. А сейчас мы без сомнений заехали на пути в Бельгию в Дюссельдорф на их знаменитый День металлурга, где встретили Таню Ефимову с А. Г. Шалимовым, приехавших изучить практику подготовки и организации больших скоплений людей (типично для этого мероприятия около полутора тысяч).
Потом по приглашению Хольшу заехали в Брюссель, ознакомились с деятельностью Международного институт чугуна и стали. Хольшу пригласил нас на ужин, куда пришел вместе с женой и младшей дочерью. Он, как и руководитель немецкого общества металлургов, г-н Р. Брух, симпатизировал Ольге, которая достаточно свободно говорила по-немецки, в умиляющей манере их бабушек, потому что ее учительница была из немецкой семьи, приехавшей в Россию еще до революции.
В Льеже на «Кокериле» нам все и подробно показали, не препятствуя Вите Кирилленко, который разглядывал показания всех самописцев. При посещении CRM мы с удивлением узнали, что 120 инженеров Центра обслуживают техническими решениями четыре крупных завода стран Бенилюкс, которые заказывают институту только те проекты, что им не под силу решать самостоятельно и где уже не стоит речь о конкуренции с другими заводами.
В США приняли наши доклады на конференцию «Малоуглеродистые стали 90-х» в Питтсбурге, по дороге на которую в октябре 1993-го года мы с Ольгой и Олегом заехали с техническим отчетом на Inland Steel. Остановились в Чикаго: ребята в гостинице, а я у Миши, который работал в Университете Чикаго с 1991 года.
В Питтсбурге мы столкнулись с проблемой несоответствия размеров рамок наших слайдов американским. Наши были почему-то толще и застревали, занимая время на остановку проектора и заставляя нервничать председателя секции Дебаншу Бхаттачария, ДБ, как все его звали (мы не подозревали, что в обозримое время он станет нашим общим начальником).
На конференции встретили Женю Поляка, который уже год был пост-доком у знаменитого Дж. Джонаса в канадском университете McGill в Монреале. Женя приехал на машине из Монреаля с женой и маленькой дочкой. Мы проводили вечера вместе, не имея и в мыслях, что в течение следующих семи лет постепенно все четверо окажемся сидящими на одной стороне второго этажа исследовательского центра тогдашней Inland Steel.
Там же мы встретились с Владимиром Левитом, который начал профессиональную карьеру и приехал со своим шефом из университета в Гейнсвилле (Флорида).
Майкл Корчинский, которому тогда уже было семьдесят пять, в день нашего отъезда из Питтсбурга приехал рано утром в гостиницу, чтобы отвезти нас с Ольгой и Олегом в аэропорт и велел отменить заказанное такси.
Позже, в 1995 году, мне пришло письмо от Программного комитета регулярной китайской конференции по низколегированным сталям (HSLA-95), в котором профессор Такечи предлагал мне выступить с обзорным докладом в качестве приглашенного докладчика.
Так я оказалась в Пекине, единственный делегат от России, но уже знакомая со многими по предыдущим встречам. Тут были и все коллеги из СВММ, Майкл Корчинский, который несколько раз посещал ЦНИИчермет, проф. Глэдман, с которым я познакомилась на семинаре в Польше.
Зарубежные участники конференции HSLA-95/ (Я во втором ряду единственная женщина)
Мой доклад поставили перед весьма схожим по хронологическому построению докладом профессора Тони ДеАрдо, с которым мы с Ольгой и Олегом познакомились на конференции в Питтсбурге.
Когда для зарубежных делегатов китайцы организовали посещение Великой стены, оказалось, что я знакома или встречалась ранее по меньшей мере с половиной группы. Как самые неспортивные, мы с профессором Глэдманом оказывались вместе в хвосте группы, обмениваясь впечатлениями, и я поймала себя на том, что в моем голосе и внутренних ощущениях нет никакого специального придыхания и вообще ничего специального.
Я все больше ощущала себя равным участником мирового сообщества.
Остатки группы: (слева направо) Рита Лейтес-Клячко, Люба Пантелеева, Лида Строжева. я, во втором ряду – Брис Букреев (зашел навестить), Олег Якубовский, Витя Пименов
Международный Инкубатор Технологий
Я не знаю, что выматывало меня больше: подготовка к конференции, размах которой превзошел все ожидания и мои начальные обещания руководству, или непрестанное огорчение по поводу изменений в ЦНИИчермете и группе.
У нас была довольно большая зарплата по институтским меркам, но начались коммерческие времена, когда образованные ребята были остро востребованы многочисленными представительствами зарубежных фирм или даже российских объединений металлургических заводов.
Лена Жукова-Золотарева вынуждена была уйти из института на одну из таких фирм подпирать шатающуюся позицию мужа. Лена Крохина, Саша Борцов, Борис Букреев и Миша Бобылев ушли туда, где заработки были в 4–5 раз больше. Забегая вперед, отмечу, что Саша Борцов спустя 10 лет вернулся, устав от повседневности суетливого бизнеса, как вернулись из АНХ в ЦНИИчермет и Таня с Сашей Ефимовы после моего отъезда. Но предвидеть
