Петр приехал из Преображенского на печальную церемонию в четвертом часу дня, по нашему счету в одиннадцатом утра, и после похорон вернулся туда же[207].

10 ноября Гордон, постоянно выезжавший в Преображенское, отмечает свое свидание с царем. 13 ноября Петр был у Лефорта. 22-го до обеда с ним виделся вновь Гордон и отметил, что царь чувствовал себя нездоровым. 23 ноября Петр слег в постель, заболев дизентерией. Тем не менее на следующий день, как гласит официальная запись, поданы были в селе Преображенском письменные принадлежности: «чернилница столовая оловянная, двои ножницы, ножичек перочинной, клей, два прута сургучю, 7 пер лебяжьих самых добрых»[208]. 29 ноября Гордон навещал Петра после обеда.

3 декабря в дневнике Гордона находим отметку, что царю стало лучше. 6-го он встал с постели. Но 12 декабря обозначилось снова ухудшение: Гордон записал в дневнике, что царь почувствовал себя хуже, лишился сил. 13-го он был очень слаб, 14-го чувствовал себя лучше, 15-го чувствовал себя довольно хорошо, хотя все еще жаловался на слабость[209]. Нетрудно себе представить, какую тревогу должна была внушить болезнь царя в близких к нему кругах. Шведский резидент в Москве Кохен писал рижскому губернатору, что близкие к Петру лица, Лефорт, князь Б. А. Голицын, Ф. М. Апраксин и Плещеев, боясь в случае смерти Петра возвращения царевны Софьи, заготовили лошадей, чтобы бежать из Москвы. Может быть, это известие и страдает преувеличением, все же оно показывает, однако, степень тревоги среди приверженцев Петра. Но могучая натура его превозмогла недуг: он стал поправляться. 21 декабря, около часу дня, он переехал в Москву встречать Рождество и проводить Святки. Опасения среди друзей, в особенности среди иностранцев, улеглись. «Его царское величество великий царь Петр Алексеевич, — доносил 23 декабря Штатам голландский резидент ван Келлер, — в течение нескольких недель был очень серьезно нездоров; теперь он чувствует себя лучше; и восстановление его здоровья доставило нам всем очень большую радость. Эта радость тем живее, что его царское величество чрезвычайно принимает к сердцу интересы вашей высокомочности, так же как и интересы его величества короля Вильгельма, и что его величество очень склонен к нам, иностранцам, — обстоятельство, которое возбуждает даже зависть в его собственном народе. Для нас поэтому есть важнейшие причины пожелать ему продолжительного и доброго здоровья»[210]. 25 декабря, в день Рождества Христова, Петр по обыкновению был за обедней в своей дворцовой церкви и затем вместе с братом принимал патриарха. 26-го его видел Гордон, который нашел его лучше, а 31 декабря он уже отдавал Гордону приказ испытать пригодность каких-то маленьких мортир для метания ручных гранат.

XI. Первое путешествие в Архангельск 1693 г

Январь и февраль 1693 г. до Великого поста были по обыкновению проведены Петром в Москве. 1 января Гордон докладывал ему о результатах опытов с маленькими мортирами, произвести которые царь поручил ему 31 декабря предыдущего года, 6 января на крещенском водосвятии Петр отсутствовал, вероятно, потому, что все еще не чувствовал себя достаточно здоровым после перенесенной в конце 1692 г. болезни. В дни ангела царевен Татьяны Михайловны и Марьи Алексеевны, 12 и 26 января, он ограничился присутствием у себя в дворцовой церкви за обедней и к пожалованию поздравителей вином и водкой не выходил. Не выходил он и к молебствию 28 января по случаю рождения у царя Ивана Алексеевича дочери царевны Анны, будущей императрицы Анны Ивановны. Петр вообще, должно быть, в течение января воздерживался еще от выходов из дому. У Гордона он побывал только 25-го. Нет отметок в дневнике Гордона и о посещении царем Лефорта, дававшего, между прочим, большой праздник 17 января, или других каких-либо лиц русских или иноземцев. Но зато Гордон посещал царя очень часто. Заметки об этих посещениях мы находим в дневнике его под 1, 4, 6, 7-м, когда он получил от царя приказ позаботиться о масленичном фейерверке, 9, 10, 12, 14 и 30 января. Впрочем, в конце января, по свидетельству шведского резидента фон Кохена, Петр, еще не совсем здоровый, принимал участие в праздновании свадьбы одного немецкого золотых дел мастера: разъезжал по городу, созывая гостей, распоряжался на свадебном пиру и беспрестанно потчевал гостей напитками, сам, однако же, пил мало[211].

1 февраля Петр выезжал в Преображенское; показался также и в Немецкой слободе. 3 февраля, в пятницу, происходило в Чудовом монастыре рано утром, «до отдачи ночных часов», перед литургией, часу в седьмом утра по нашему счету, крещение царевны Анны. Крещение совершал патриарх Адриан. Петр был восприемником от купели; восприемницей была царевна Татьяна Михайловна. 17 февраля Гордон завтракал утром с царем, который подарил ему «большую лодку». 19 февраля, в воскресенье мясопустное, в день рождения царевича Алексея Петровича, Петр был у обедни в своей дворцовой церкви Апостолов Петра и Павла, но приема поздравителей с пожалованием винами и водкой не было. В этот день в село Воскресенское на Пресне был вывезен фейерверк. 20-го Гордон ездил на Пресню; но так как была сырая погода, то фейерверк был отложен до следующего дня. 21 февраля, во вторник на Масленице, выехали в Воскресенское оба государя. В этот вечер, рассказывает Гордон, был сожжен фейерверк, приготовленный царем и иноземцами[212]. Шведский резидент фон Кохен сообщает об этом фейерверке некоторые подробности[213]. После троекратного залпа из 56 пушек вспыхнул белым огнем павильон с именным вензелем голландскими буквами генералиссимуса князя Ф. Ю. Ромодановского. Затем явился огненный Геркулес, раздирающий пасть льва. Все время вздымались ракеты. Праздник закончился ужином, с которого Гордон вернулся домой около трех часов утра. 22 февраля, в среду, был там же сожжен другой фейерверк, изготовленный русскими, который, но замечанию Гордона, произвел также большой эффект. И в этом маленьком эпизоде изготовления и сожжения фейерверков обнаруживается единение Петра не с русскими, а с иноземцами: он изготовлял фейерверк не с первыми, а со вторыми. 23 февраля, в четверг на Масленице, Петр пировал в Покровском на Филях у Л. К. Нарышкина, где был также и Гордон. 26 февраля, Прощеное воскресенье, началось по-древнерусски. Оба государя были у обедни в дворцовых церквах. В первом часу дня, в седьмом часу утра по нашему счету, выходили в соборы Благовещенский, Архангельский и Успенский, побывали также в Вознесенском и Чудовом монастырях и на Троицком подворье, а в Передней палате прощались с боярами и служилыми людьми, жалуя их к своей государской руке. Но вечер прошел по-новому: Лефорт давал прощальный пир в честь царя, уезжавшего на другой день в Переславль. Кутили всю