— Могу узнать, где он находится, – неожиданно предложил Эдвин.

— Будет полезно, – кивнул Ральф.

— А подвох? – прогудел Сэрон, со скрежетом почесав лысину.

— Он, скорее всего, узнает, где мы. И что мы вошли. Последнее точно узнает, – досадливо прищурился Эд.

— Плохо, – покачал я головой, – Но искать его в этих коридорах ещё хуже. Я за применение эффекта.

— Против, – буркнул Сэрон.

— За, – пожал плечами последний из трёх, который сейчас проверял свою ручную картечницу, с которой вечно таскался.

— И я решаю, да? – нахмурился Эд. Подумав, он ответил: – Ну особо времени у нас действительно нет. И желания бродить по крепости, принадлежащей чокнутому червивому, у меня тоже нет. Так что…

Волшебник подошёл к стене и прижал свой кофр. Я прищурился, опять ожидая тихого взрыва, вороха летящего мелкого щебня и пыли, но ничего такого не было. Лишь в коридоре коротко взвизгнули все металлические детали, и где-то под потолком лопнул стеклянный плафон газового освещения. Я услышал лишь тихое шипение выходящего газа. Надо запомнить, а то опять буду раскидываться огнем, и сожгу тут все…

— Он на вершине, пятый этаж. На первом и втором никого нет, на третьем люди, в основном у окон на стороне нападения, на четвертом много стекла и металла, – отчитался Эд.

— Очередной безумный учёный? – спросил Ральф.

— Нет, по слухам, оружейник. Работает над какой-то там бронёй, все секретно. Двигаем, нам направо. Сканируйте местность, я видел пару ловушек на втором этаже. Вперёд, времени мало.

Мы двинулись вперёд по коридору, поддерживая щиты. Фонарей у нас с собой не было – громоздкие, да и не нужны. У меня есть теплозрение, на крайняк могу просто развести огонь на ладони, а сонитисты бежали с обнаженными резонаторами, и те едва слышно пели на очень высоком ультразвуке. Вряд ли это кто-то услышит, но все равно, есть риск десмакировки. С другой стороны, что поделать, эхолокация требует звука.

Обстановка вокруг была более чем спартанской. Цветов я из-за теплозрения, понятно, не видел, но общих очертаний хватало. Окна, бывшие скорее бойницами, были плотно заколочены, но чаще просто залиты затвердевшим мраком, что и создавало непроглядную темноту внутри донжона. Стены из цельного природного камня выдавали волшебное происхождение – такие здания обычно сооружаются волшебниками-солнечниками в военное время, они просто вытаскивают многотонные каменные плиты из-под земли. Стены изредка выщерблены от попаданий пуль и ударов мечей – в конце концов, это не первая заварушка в Красных Княжествах.

Первый этаж мы действительно прошли без проблем. Разве что Сэрон сказал, что в паре соседних комнат, которые мы успешно миновали, были капканы. Очевидно, расставлены на дурачков, которые будут шататься тут в темноте.

Второй этаж преподнес нам небольшой сюрприз в виде древнего охранного автоматона, который немного нас испугал, выдвинувшись из стены и замерцав единственным синим глазом. Впрочем, разобрали его мгновенно, хватило удара наотмашь мечом Эдвина. Дистанционный удар от Сэрона и очередь из искр была уже, наверное, лишней. Мы задержались у автоматона на десяток секунд, так как Сэрон очень просил подсветить автоматона. Когда мы двинули к лестнице на третий этаж, он весь путь восторженно гудел про “антиквариат”, “одна из древних серий”, “возможно, видел Белого Императора” и, к нашему лёгкому стыду, “даже нет креплений для огнестрела”. Автоматон, очевидно, задержал нас исключительно внезапностью.

Когда мы бежали по лестнице на третий этаж, то чуть не потеряли Сэрона. Лысый сонитист успел пригнуться, и пуля лишь черкнула ему по уху. Но пуля была лишь первой.

На нас, ещё не успевших вбежать на этаж, обрушился ливень из свинца, пришлось падать прямо на угловатые твердые ступени. Безумный грохот раздирал уши, по коже стучали обломки каменных стен и щепки от деревянных перил. Я мог бы кинуть шар с взрывом, но не рискнул – вдруг кто-то сбил бы его выстрелом. Плюс, я уже на своей шкуре знал, что в здании лучше взрывом не пользоваться. Тем не менее, инструментарий у меня был достаточно широкий, так что я рискнул высунуть макушку, естественно, под щитом Эда, наметить положение врага по дульным вспышкам и, вытянув руку, хорошенько перемешать там пространство.

Криков не было, из-за сжатия и растягивания организмы порядка пятнадцати стражников-вермиалистов быстро и звучно перестали существовать.

А дальше все полетело в задницу.

Вот мы прятались на лестнице, скрываясь от бьющих по нам пуль, вот я перемешиваю пространство с солдатами, вот я вижу белый огонек во тьме, а в следующую секунду я уже лежу в коридоре второго этажа. В ушах писк, в глазах крупные мушки, сильно тошнит, болит голова и живот. Голова непонятно почему болит, а вот живот вопросов не вызывает – из меня торчит обломок перила. Перевожу взгляд выше, поднимая голову.

Оказалось, что тут светло. Что-то пробило стену за лестницей, расшвыряв нас в стороны как котят. В помещение проник солнечный свет. Я сижу у стены, неподалеку лежит Эдвин с неловко вывернутой рукой. Это его единственное видимое повреждение, волшебник уже встаёт. Встаёт и лысый молчун Сэрон, а вот Ральф уже не встанет. У третьего сонитиста не хватает большей части головы.

Как же мне дерьмово. Едва могу встать, но встаю. Мутит. Видимо, вот она, контузия. Покрываюсь чешуей, потому что я уверен, что сейчас сюда придет то, что стрельнуло в нас. И что это вообще, пушка? Что могло пробить стену, перед этим сломав щит боевого сонитиста?

Слышу над собой безумно тяжёлые шаги. Будто шагает статуя. Возможно, это боевой автоматон. Хотя у тех глаза, как правило, горят синим огнем, а тут был белый отблеск. И из чего этот автоматон, что он так топает?

Эдвин встал и вправил себе руку, перелом вряд ли срастил полностью, но сейчас надо хоть что-то. Сэрон поднялся чуть ли не первым, но у него проблем больше – из ушей стекают струйки крови, а наруч-инструмент искорежен.

По лестнице, ломая каменные ступени, спустилось нечто. Глухой латный доспех, наспех вымазанный черной краской, изредка задевал потолочные перекрытия, так он был велик. На груди багровым была изображена змея на фоне ладони. Забрало было практически глухим, лишь на месте правого глаза была круглая линза странного белого цвета, и там, где должен быть рот, торчала банка сменного фильтра. Вместо правой руки у этой сволочи действительно торчала пушка. Небольшая пушка, мать его так.

— Меня зовут Гримфельд Оал, – едва слышно донеслось