сосредоточены в одном штате - считайте, что это "Железнодорожная Диана", - то он занял бы третье место по площади после Аляски и Техаса. Железные дороги также получили земельные гранты от штатов на общую сумму 44 224 175 акров, что примерно соответствует площади Миссури, причем 33 миллиона акров достались только Техасу, чьи земли не были частью федерального общественного достояния. Наконец, города и поселки предоставляли железным дорогам ценные земли под депо и верфи, а также другие субсидии.32

Самым сильным признаком того, что логика безналогового финансирования может быть ошибочной, стал отказ опытных железнодорожников, рассчитывавших получить прибыль от продажи перевозок, браться за трансконтинентальные железные дороги даже при наличии субсидий. Они оставили Тихоокеанскую железную дорогу кладовщикам, таким как "Большая четверка", которая взялась за Центральную Тихоокеанскую, и спекулянтам. Владельцы Union Pacific, Central Pacific и Kansas Pacific надеялись сорвать куш не за счет управления железными дорогами, а за счет сбора субсидий, инсайдерских строительных контрактов и финансовых манипуляций.33

Серьезное строительство началось только по окончании войны. Из многочисленных трансконтинентальных железных дорог, субсидируемых Конгрессом, только Тихоокеанская железная дорога в 1860-х и 1870-х годах действительно расширила свои линии до Тихоокеанского побережья. То, что она преуспела там, где другие трансконтинентальные железные дороги потерпели неудачу, было связано не столько с мастерством ее менеджеров, сколько со второй субсидией, которую получили лишь несколько железных дорог. Правительство предоставило Тихоокеанской железной дороге облигации США, проценты по которым правительство выплачивало до наступления срока погашения облигаций, а основную сумму гарантировало правительство. Продавая эти облигации, а не свои собственные, гораздо более рискованные, для начала строительства, эти дороги работали на государственный кредит.

Грант нечаянно стал бонусом. Законодательство было составлено настолько плохо, что железные дороги должны были выплачивать только простые, а не сложные проценты, и в течение тридцати лет им не нужно было возвращать ни проценты, ни основную сумму долга. Чтобы еще больше подсластить сделку, правительство просто взяло на себя вторую ипотеку, которая давала частным инвесторам, купившим первый выпуск собственных облигаций железных дорог, приоритет в получении причитающихся им денег.34

Железнодорожные земельные гранты и федеральные кредиты были лишь первым слоем в пироге субсидий, призванных стимулировать заселение Запада. Принятый в 1862 году закон о гомстедах предоставил фермерам возможность претендовать на 160 акров земли в общественных владениях. Если поселенец обрабатывал землю в течение пяти лет, он или она платили лишь небольшую пошлину, чтобы получить право собственности. Как выразился один из сторонников в Конгрессе, этот закон был подходящей наградой для "солдат мира - этой великой армии сынов труда, чья жизнь от колыбели до могилы проходит в постоянной войне со стихиями, с неумолимыми препятствиями природы и беспощадными варварствами дикарской жизни".35

Казалось бы, предоставление земли и корпорациям, и поселенцам - странный многослойный пирог, ведь земля, переданная корпорациям, не могла напрямую перейти к поселенцам. Однако Конгресс рассудил, что западные земли не имеют особой ценности без доступа к рынкам, обеспечиваемым железными дорогами. К тому же Конгресс полагал, что за пределами железнодорожного полотна останется еще много земли для усадебного строительства. В 1867 году площадь государственных земель составляла 1,145 миллиарда акров. За вычетом железнодорожных земельных грантов (125 миллионов акров), земель, предоставленных штатам (140 миллионов акров), и резерваций для индейцев (175 миллионов акров) оставалось 705 миллионов акров земли для домовладельцев.36

Земля казалась такой обильной, потому что Конгресс игнорировал как популярный в начале XIX века миф о Западе, который уже приходил в упадок, - "Великая американская пустыня", - так и экологическую реальность, которая помогала поддерживать этот миф: засушливость. На большей части Запада не было достаточного количества постоянных осадков, чтобы поддерживать сельское хозяйство без ирригации. 100-й меридиан образует невидимую линию с севера на юг, которая грубо разделяет земли на востоке, где обычно можно выращивать урожай без орошения, и на западе, где требуется ирригация. Эта линия является лишь приблизительной, поскольку климат на Великих равнинах цикличен: периоды засухи и годы достаточного количества осадков чередуются непредсказуемо. Если держаться восточнее 100-го меридиана, то опасность не исчезает полностью. Между 98-м и 100-м меридианами сельское хозяйство было рискованным, но обычно успешным.

Конгресс действовал так, будто плодородные прерии, засушливые равнины и палящие пустыни - все это одно и то же. Одни и те же земельные законы, одна и та же геодезическая сетка и один и тот же набор субсидий распространялись на все общественное достояние от Миссисипи до Тихого океана, независимо от ценности земли. Навязывая однородную сетку разнообразному ландшафту, Конгресс создал ряд фундаментальных пространственных проблем, которые будут преследовать страну.

В конце концов Конгресс внес коррективы, но так, что ситуация стала еще хуже. Закон об усадьбе оказался относительно бесполезным в полузасушливом регионе за 100-м меридианом, но законодатели приняли дополнительные законы - Закон о культуре лесоводства (1873) и Закон о землях пустыни (d877) - в дополнение к нему. Оба закона воплощали мечты о преобразовании окружающей среды, и оба позволили совершить значительные махинации. Закон о культуре лесоводства предполагал превращение участков Великих равнин в леса и обещал 160 акров земли тому, кто посадит и будет ухаживать за 40 акрами деревьев в "западных прериях". Поправка 1878 года сократила площадь посадки до 10 акров. Этот закон можно было бы назвать "Законом о фиктивном лесе". Большинство из тех, кто сажал деревья, видели, как они погибали, а спекулянты вообще не утруждали себя посадкой. Они утверждали, что посадили деревья, чтобы удержать землю до тех пор, пока им не удастся заставить реального поселенца купить отказ от земли. Мертвые деревья и деревья, которые так и не были посажены, в конечном итоге были одним и тем же. Главное земельное управление (ГЗУ) сообщало о больших территориях, где было много заявок на культуру тимберов и не было ни одного дерева. Правительство выделило два миллиона акров земли в Канзасе, Небраске и Южной Дакоте в соответствии с этим законом.37

Земельная система оказалась неработающей и зачастую коррумпированной. Она предоставляла землю тем, кто в ней не нуждался и не развивал ее, и в то же время отказывала в ней многим из тех, кто в ней нуждался, но это не было целью. В конце 1860-х годов различные законодательные акты, казалось, подходили друг другу, как части пазла. Каждая из них дополняла другую и создавала гармоничное целое. Ключевые части зависели от того, насколько быстро будут строиться железные дороги, насколько оперативно и недорого будут реализовываться земельные гранты и насколько эффективно Главное земельное управление будет управлять потоком сделок.

II

Ни одна деталь в головоломке Запада не была важнее железных дорог, но железные дороги сталкивались с условиями, которые