Шрифт:
Закладка:
Да, моментами он подавлял ее волю. Но причинял боль? Нет, никогда.
Мог бы причинить? Даша не раз задавала этот вопрос себе. И каждый раз внутренний ответ был "нет". Она просто знала это. Откуда? Просто знала и все.
Так что же отвратило ее тогда?
В тот первый момент многое смешалось, но теперь Даша могла бы сказать, что именно вызвало ее реакцию. Она даже восстановила в памяти его фразу:
— Так вот… я тематик, доминант, топ, верхний…
Оно и было причиной. Категорическое неприятие БДСМ-ных отношений. Господин, раб. Унижение. Унижение не укладывалось в ее душе ни в каком виде.
Все эти ошейники, кляпы, плети, девайсы и прочие атрибуты власти вызывали волну отвращения. Тем же ее раздражал Игнат. Но с ним у нее не было отношений, потому он и не вызывал такого отторжения.
Просто не в состоянии была соотнести себя с этой стороной жизни. Оттого и от Глеба ушла тогда. Бросив все и отказавшись выслушать какие-либо его объяснения.
Была ли она не права?
Была ли права?
Стараясь как-то разобраться в себе, вспоминала то короткое время, что они провели вместе. Волшебное время, если быть честной с собой.
Яркое, наполненное смыслом.
Ничего подобного у нее никогда в жизни не было. Будет ли? Трудно сказать, но сейчас все вокруг казалось картонным. Разве что опасность и угрозы, но они цепляли как-то снаружи, внутри все равно оставалась сиротливое одиночество и тоска по нему.
Было ли в их отношениях то, что так категорически отвергалось ее душой?
Честно…
В тот момент она не замечала ничего такого, да и не задумывалась. просто Глеб был старше, опытнее. И подчиняться ему было…
Стоп! Подчиняться. Он же уже тогда доминировал. А было ли ей это противно? Скорее нет. Так она что же…
И все эти мысли постоянно перемежались с ощущениями от ее кошмаров, порождая в душе болезненный клубок эмоций. Да еще и пронзительной нотой в общий фон вторгалась тревога. Глеб. Сон был таким реальным. Если закрыть глаза…
Если представить, что с ним может что-то ужасное случиться, сжималось сердце.
Ни черта она себя не понимала. Ни черта…
Однако утро раннее. Покормила Брута, который тут же и уснул на подоконнике, поела сама. И полезла в интернет.
Днем обещал позвонить Игнат, и Сашка тоже. Но то днем.
Да и два дня до приезда родителей предстояло себя чем-то занять, Ох, а как жить дальше-то… Она и вовсе не знала.
Нет страшнее судьи для человека, чем он сам.
И нет большего генератора проблем.
Потому что стоило влезть в новости, как она наткнулась на чью-то любительскую запись одной занимательной погони в торговом центре на ул. NN-ской, 52. Сначала она несколько минут пялилась на ту запись, сделанную с чьего-то смартфона. Потом в памяти начали всплывать странные вещи. Например, кусочки разговора между Игнатом и Сашкой, тогда в ее прихожей. И название торгового молла совпадало. И время как-то…
И постепенно злость начала перекрывать все остальные чувства и эмоции.
Это они значит, поговорили, убедили…
Руки так и потянулись набрать Игната, но она понимала, что момент сейчас неподходящий. Да и такие блюда как месть должны вызреть. Их подают холодными. Ничего, ничего. Днем они встретятся, поговорят…
Да сколько же можно ее за дуру держать!?
Но злость быстро сдулась. Осталось только горькое послевкусие бессилия. Она ведь и рада была бы найти Глеба, чтобы просить у него прощения. Бегом бы побежала. Да только…
Даша сидела, задумавшись, глядя невидящими глазами в монитор ноутбука. У нее ведь не было никаких контактов Глеба. Ни телефона, ни адреса, ни электронной почты. Ни-че-го. Как же так вышло-то…
Глеб, как он тогда сказал, взял за нее ответственность, и не снимал с себя, даже когда она оттолкнула его и ушла. Пусть его не было рядом, все равно через своих друзей он был рядом постоянно. Получалось, что он незримо присутствовал в жизни, но был для нее недосягаем.
Отказалась от Глеба, ушла. А он теперь отгородился от нее. Уехал.
А ей снятся кошмары. И не поговорить.
Мелькнула надежда. Может, удастся разговорить Игната, выпросить у него телефон Глеба? В Дашиной голове даже стал выстраиваться хитрый план, как воспользоваться тем самопальным роликом в новостях, чтобы развести его на чувстве вины. А что, может и сработает…
Она даже выпрямилась и расправила плечи от воодушевления. Даже невтерпеж стало ждать. Глянула на часы, рано, блин. Уставилась в окошко прищуренными глазами. А не позвонить ли Сашке? Спит? А нефиг ему столько спать, когда она тут вся на нервах.
Через несколько секунд она, мстительно улыбаясь, набирала его номер.
— Да, — ответил его ворчливый сонный голос.
— Спишь?
— Сплю, Малинина! Это как бы естественно в такое время. Ты на часы хоть смотришь?
— А что, уже утро, — голосок у Даши был сама невинность.
Парень ворчал, но по всему видно, что вынужденно просыпался. В противном случае, она знала по опыту, пробуркнул бы что-то нечленораздельное на автопилоте и отрубился. Из трубки неслись тяжелые мужские стоны, видимо одевался, потом безнадежный вздох, а после Сашка обреченно проговорил, понимая, что него уже не отстанут:
— Ну, чего стряслось?
— Поговорить надо.
— Оййййй, — жалобный зевок. — Щас. Помоюсь и приду.
Потом добавил:
— Завтрак готовь!
Вот в этом во всем был позитивный настрой, он давал цель в жизни. Пусть сиюминутную, мизерную, но Даша уцепилась за нее. Потому что иначе можно просто усохнуть от тоски.
Пришел Сашка минут через сорок. Взъерошенный, покореженный какой-то, невыспавшийся. Но при виде котлет, которые она успела нажарить, глаза у парня загорелись, в них явно проснулся интерес к жизни. Брутечка тоже успел угоститься, теперь вылизывал свое круглое брюшко и благодарно урчал. Проверено, все Дашины знакомые мужчины одинаково хорошо реагируют на ее котлеты. И папа, и брат, и кот и Сашка… И тут она поняла, что Глеба котлетами так и не накормила. Хорошее настроение сразу испарилось. Однако Сашка ел с таким удовольствием, даже глаза закатывал, что она не могла не улыбнуться. Присела рядом с кружкой чая.
— Ты чего такой помятый, вроде вчера не поздно уехал.
Тут он отложил вилку, как-то замялся, почесав голову, а потом выдал:
— Та я на форуме шарился…
— На каком таком форуме? — по его виду Даша сразу заподозрила неладное.
— Ну… на тематическом…
— И? — ее грозно выгнутая бровь о многом говорила.
— Уффф.
