Шрифт:
Закладка:
- А ничего, - говорит, - ткань очень плотная. Умеют они тут ткать. И крепкая, кажется...
Тут он достает из подвесных ножен нож и начинает тыкать в рулон.
- Еле проткнул! - радуется. - Даже не представляю, как из этого шьют одежду!
А на нас как раз штаны и рубахи из паучьего шелка.
Гробус все швы ощупал и промял.
- Шило, - говорит. - Нам нужно шило. То, каким протыкают дырки.
И я понимаю, что у моего боевого товарища что-то с головой.
С сумасшедшим нельзя спорить. Сумасшедшего нужно отвлекать.
- Смотри, - говорю, - вон туда, правее. Видишь, дед корзину доделывает? Кажется, только что дно сплел, а теперь борта уже ему по пояс. Интересно, что тут держат в таких больших корзинах? Как ты думаешь?
- Корзина! - восклицает Гробус. - Корзина-корзина-корзина!..
И тут я захлопываю ему рот ладонью.
Гробус подергался и успокоился. Я убрал ладонь и отполз подальше - мало ли, вдруг он в драку полезет? Рехнувшийся боец Разведкорпуса - это хуже, чем спятивший экзоскелет.
- Янчо, мы спасены, - сказал Гробус. - Все трое. Помнишь, старый мудрый Рахмиэль нас учил: из каждого безвыходного положения обычно есть два выхода, а если хорошо поискать, найдется третий. Но нам нужно шило!
- Да, Гробус, да, нам нужно шило, - согласился я. - Ты не волнуйся, оно у нас будет. И попробуй вздремнуть.
- Ты прав. Нам нужно подготовиться... да... - сказав это, он задумался.
Потом прибежала Мариза, принесла нам горшок горячей каши. Ложек, правда, не принесла. Гробус стал требовать у нее шило, иголки и самые прочные нитки. Девчонке и в голову не пришло спросить, зачем ему эти швейные причиндалы.
А теперь, детки, представьте себе картину: на верхней полке, где до потолка сантиметров семьдесят, вертится и елозит Гробус, разматывая рулон шелка, отчекрыживая от него длинные полосы и сшивая их длинной ниткой, чтобы лишний раз нитку в иголку не вдевать.
Ну что вы, он там поместился! Тогда - поместился, а вот как было бы теперь - не знаю. Не уверен. Но если кто-то попробует прицелиться в профессора Виленского лучом, чтобы измерить его габариты, я того безумца отстаивать в деканате не буду.
Честно вам скажу - до меня дошло, что он в своем уме, когда я увидел, какой у него получается мешок. Но недостатки этого мешка были видны невооруженным глазом.
- Гробус, - говорю, - тут бы очень не помешал клей. Потому что между твоими стежками можно просунуть палец.
- Клея нет, - отвечает он. - Но мы что-нибудь придумаем. Держи край. Нам сейчас нужна длинная шелковая труба. Держи, говорю, а я буду резать.
Когда Мариза увидела, как мы расправились с четырьмя рулонами шелка, она снова разрыдалась. Мы ее утешали в четыре руки. А потом убедили вывести нас ночью на самый край территории поселка.
Проклятый шелк был плотный, скользкий и довольно тяжелый. Мы насилу собрали наш мешок в кучу и придали ему компактный вид, чтобы можно было нести на спине.
Там, на наше счастье, был овражек. К нему райские жители приходили только тогда, когда нужно было выбросить совсем уж негодный мусор. Очевидно, собирались заполнить овражек целиком, а потом поискать другое место для свалки. Кроме прочего добра, туда свозили трупы дохлых пауков. В общем, пейзаж - на любителя. Аромат - тоже. Но там мы были в полной безопасности. А поскольку райские жители вставали рано и ложились рано, дым от нашего костра они бы не заметили. Даже очень черный. Тем более - небо несколько часов было беспросветно черным.
Но вот огонь они могли заметить. То есть, не сам огонь, а свет, идущий из оврага. Поскольку рай они строили по какому-то древнему образцу, канализации в нем не имелось. Были конурки над выгребными ямами, подальше от домов. Если кому ночью приспичит - тот человек мог догадаться, что в овраге творятся странные дела.
Когда я втолковал это Гробусу, он задумался.
- А что, если выкопать для костра узкую и глубокую яму? - спросил он.
- Сколько дохлых пауков поместится в такой яме? - полюбопытствовал я.
Да, вместо горючего мы использовали пауков. Дохлых, дохлых. Нам негде было взять термобрикеты, детки. В узкой яме их поместилось бы две штуки.
Тогда Гробус придумал: яма должна быть размером с тыкву, а ведущая в нее дыра - узкой. Пауков мы как-нибудь протолкнем.
- Костру кислорода ненадолго хватит, - предупредил я.
Он опять задумался.
Копать нам приходилось палками и черепками от горшков. Удовольствие сомнительное. Но Гробус копал, я бы сказал, со страстью и остервенением. Он вырыл-таки яму, которая была похожа на толстую кривую бутыль с узким горлышком. И прокопал к ней туннель под углом сорок пять градусов, чтобы через этот туннель костер засасывал воздух. Горд он был - как будто одолел в рукопашной схватке филакрийского осьминога.
Потом мы от горловины этой ямы вырыли канавку, уложили туда трубу, пришитую к мешку, и пошли воровать большую корзину. Но дед ее куда-то уволок. Пришлось брать другую, средней величины.
Тросы? Погодите, тросы будут потом.
И вот мы разожгли костер, дым по трубе пошел в мешок, мешок стал понемногу надуваться. Но именно понемногу. Когда стало ясно, что наступает первое утро, мы увидели то, что и должны были увидеть, - дым вытекал из всех швов.
Делать нечего - мы потушили костер, выгнали из мешка остатки дыма и побрели на склад.
- Главное - не сдаваться, - бубнил Гробус. - Главное - не сдаваться.
А что нам еще оставалось?
Мариза опять разрыдалась и сказала, что не знает, чем нас кормить. Паучий корм, пестрые козявки величиной с мой кулак, нам решительно не подходил.
- Мы сами себя прокормим, - ответил ей Гробус.
И мы вышли в люди. То есть, показались райским жителям издали. Мужчины там все бородатые, лохматые, в рубахах навыпуск, штанах чуть ниже колена, лаптях - мы издали должны были сойти за своих. Вот только лаптей у нас не было - на базе нам смастерили какие-то штуки из рыжего пластика, их должно было хватить на время спасательной операции.
Среди важных для разведчика качеств на первое место следует поставить наглость. Мы угнали две тачки и слонялись с этими тачками, гружеными всякой ерундой, по всему поселку. Никто не обратил внимания на наши бородатые рожи. Но в итоге мы
