Примерно такая же методичка была у Аскера. Искариот велел ему усилить атаку, простимулировать бойцов и бесконечно идти в наступление.

Логика простая. Зачем мелочиться и считать солдат? Мы же патроны не считаем… Скупость смертный грех!

Аскер проинструктировал Игнатия, а тот в свою очередь Варлама. — Пусть продемонстрируют истинную жестокость, первородное насилие, перевернут мир с ног на голову, в котором люди будут спокойно относится к преступлениям, совершаемым на глазах, но каждый, не похожий на них, будет вызывать страшное отвращение.

Пусть творят такое, чтобы сам термин «жестокость» был слишком мягок, для описания «таких» поступков. Филологи должны тысячу лет придумать новое слово для подобных извращений, но всё будет тщетно…

Нужен такой показатель насилия, при котором линчевание будет считаться актом милосердия.

Ну давайте человечища мои, удивите…

Солдат единственный, кто может без последствий для здоровья, изо дня в день проявлять себя противно тому, что чувствует; распинаться перед тем — кого ненавидит, радоваться тому — что обычно приносит горе.

Для воина нервная система пустой звук, выдумка. Он — состоящее из стальных пластин физическое тело. Душа мужчины, такой же кусок неказистой стали, её можно поместить в тело, только путем сварки.

Заставлять мужчину делать то, что ему не нравится, можно до бесконечности. Сама природа поощряет безнаказанно насиловать его.

Варлам лично обходил захваченный поселок, открывал погреба и, если видел там затаившихся женщин с детьми, просто бросал гранату.

Выживших зверолюдей заставляли убивать родных и друзей в обмен на свою жизнь и многие соглашались…

Зародилась теплая традиция. Солдаты сидят вокруг трупа на пнях и поочередно отрезают кусочек живота, который так приятно кушать с ножика. Сырое мясо на вкус конечно так себе, но если приправить парочкой анекдотов от друзей, то вполне съедобно.

— Все же, мы мало чем отличаемся… Произнес Искариот со смакующей улыбкой на губах, а после уже, наверное, в тысячный раз повторил приказ, который от зубов отскакивает. — УБИТЬ ВСЕХ! Он выглядел как палач…

У солдат выработалась мышечная память. Стоит услышать заветные слова главнокомандующего и ножик в руке устремляется к нервному узлу на затылке пленников. Особые умельцы ловким движением вырезают шмат мяса как Микаса и Леви у титанов. Те люди, что по брезгливее, просто стреляют в лоб с мелкокалиберного пистолета.

Вот так запросто распоряжаясь жизнями людей и зверей, Искариот на миг примерял шкуру господина!

Так вот значит повелитель, как вы чувствуете себя на постоянной основе… Я, Гулливер, Герасим, остальные приближенные и обычные люди для вас не значимее чем те звери в погребе для солдат…

Счастье и горе мне, за то, что стал вашим верным последователем.

Плох тот солдат, что мечтает быть генералом.

Задача солдата копать ямы, рыть траншеи, красить траву, убирать лужи совком и ведерком, тосковать по родным, гадать — сохранит ли девушка верность, которую он оставил на попечение трем друзьям детства. Максимум что он должен, так это воевать, проливать кровь, переносить болезни без медицинской помощи, недоедать, плохо спать, выполнять дебильные поручения, убивать, воровать, мучиться от совести и воспалений гланд…

У него не должно остаться физических и душевных сил, чтобы мечтать и строить карьерные планы.

Генерал совсем другая ипостась, его задача умертвить как можно больше своих и чужих, он образован и циничен, а солдат же зачастую в прошлом обычный деревенский паренек, которого не жалко пустить в расход, ну зачем такого наделять властью?

Солдат есть солдат и грош такому цена. Солдат меняет рубашку только тогда, когда она кишит вшами, он не должен знать, что такое брезгливость. Солдат обязан пахать круглосуточно, если он будет бездействовать более пяти минут, то начнет думать, а это ему делать необязательно и даже вредно.

Солдат относится к жизни равнодушно, срать ему — умереть сегодня или завтра. Боец должен спать спокойно даже под свист пуль и грохот бомб.

Не просто так солдат на генералов не меняют, даже при курсе один к ста.

Позади захваченных территорий рабочие прокладывают железную дорогу и стелют асфальт. Человечья инфраструктура будет тянутся до империи и воткнется в неё как игла в задницу.

Руки правосудия длинные.

Вагоны перегружены снарядами, пулями, минами, ракетами… От нашего дома к вашему так сказать…

Господин дал один единственный приказ — наступать. И я, мы, будем наступать на глотку и на принципы кому угодно, даже себе. Народу потребуется положить немерено, но это мало кого заботит, если не тут, то так или иначе они умрут от старости, а как и когда умирать принципиальной разницы нет.

В то непростое время, когда жизни миллионов людей и зверолюдей висели на волосок от смерти, пока судьбы строились и рушились, в момент, когда решалась судьба видов, будущее планеты, когда Злата и Тимофей бегали как реактивные и старались укрепить оборону империи — тот по чьей вине все это случилось, в свою очередь отдал парочку наспех выдуманных указаний и заперся в замке с Мару.

Если ты руководитель и дело требует твоего постоянного вмешательства и контроля, то оно хреново организовано. В твои обязанности как созидателя входят круглосуточные развлечения и размышления о великом, работать должны образованные идиоты.

Профессионала можно нанять за деньги и делегировать ему задачи, он как проститутка, а вот принимать судьбоносные решения, навязывать волю, гнуть линию… Такому в школах не учат.

Зачем грузить голову пустяками… Заводы работают, людей в профиците, пусть мальчики себе воюют сколько понадобится, я занят более важными делами.

Мару…

Любовь… Её глубинный смысл, тайны… Я понимаю почему этим термином были озабочены миллионы умов древности. Множество произведений, стихов, фильмов, дуратских поступков и тюремных сроков было получено и совершено ради любви, но всё тщетно…

Никто из людей так и не смог познать, даже на миллиметр приблизится к анатомии любви. Им не суждено узнать, что такое любить и быть любимым. Любовь это