Еще час пролетел незаметно, настало время спать ложиться. Вель в рощу ушел, силки свои ставить, а Дмитрий принялся тонкие березовые ветки ломать да лежанку для меня сооружать. Потом мы легли, не дожидаясь наемника, и бугровщик уснул почти тут же крепким сном человека, довольного своей жизнью. Захрапел негромко.

Я поворочалась немного, отчего-то не в силах заснуть. Встала и к реке двинулась, петляя между тонкими березовыми стволами, уходя чуть выше по течению, чтобы Дмитрия не будить.

В роще переговаривались ночные птицы, иногда рыба плескала, и течение журчало чуть слышно, натыкаясь то на береговые выступы, то на коряги. От воды, на поверхности которой серебрилась лунная дорога, тянуло теплом.

Вель, как всегда, подкрался неслышно. Я только его теплое дыхание на своей шее ощутила и не вздрогнула даже. Привыкла.

— Почему не спишь? — прошептал он.

— Не спится. Искупаться хотела. Смыть с себя…

— Что смыть?

— Следы колдовские. Нам, ведьмам, чиститься иногда надо, и лучше всего текущая вода подходит. А я за прошедшие дни немало колдовала. Одна Демира чего мне стоила…

— Ты же понимаешь, что я тебя одну тут оставить не могу? — от наемника тоже шло тепло, даже сильнее, чем от воды. Обдавало спину, стекало между лопаток, приятное, до гусиной кожи.

Я развернулась к нему, в глаза заглядывая, ища там остатки совести. Не нашла.

— Нахал.

— Ты раньше такие вещи мне убедительнее говорила. А теперь не злишься даже, — он шагнул чуть ближе, вынуждая меня голову запрокинуть, чтобы видеть его лицо.

— Толку на тебя злиться? Что против ветра плевать.

— Ты уверена, что причина только в этом?

Я не ответила, хотела отвернуться, но он до подбородка моего рукой дотронулся, замер…

А затем случилось то, чего со мной не происходило прежде. Вель коснулся меня только, словно ниточку между нашими телами протянул, а меня уже неведомой силой влекло к нему еще ближе, швыряло, колотило, и хотелось, чтобы лица моего касались не только кончики пальцев, а вся ладонь. Или острая скула. Или губы.

Я приоткрыла только рот, чтобы сказать что-то, нарушить затянувшееся молчание, но он не дал мне. Наклонился. Поцеловал. Невесомо совсем, будто бабочка мне на губы села и расправила свои жгучие крылья.

И это невыразимо прекрасное долгое-короткое мгновение все длилось и длилось, разорвалось сразу же, вспыхнуло искрами, обжигая мне лицо и шею. Сильные руки обняли меня, прижимая к крепкой груди, грея кожу, зарываясь в волосы. Вбирая в себя, превращая все тело в теплый воск…

Поцелуй из невесомого стал горячим, жадным, пьянящим, как молодое вино, кружащим голову и запускающим сердце в бешеный галоп по клетке из ребер.

И руки мои против воли и совершенно добровольно взлетели к его плечам, впиваясь в ткань рубахи, притягивая ближе…

Ближе…

И еще ближе…

Тонкий ствол березы врезался между лопаток, когда Вель шагнул ко мне, прижимаясь, прижимая… А мои пальцы уже зарывались в его отросшие за время похода волосы, очерчивали на шее границу горячей кожи и льняной ткани.

И когда он отстранился от меня, чтобы дать нам обоим отдышаться, я потянулась следом, как привязанная, еще раз касаясь его губ, не желая разрывать эту связь.

— Господи… — прохрипел он, прижимая меня к себе, утыкаясь носом в висок. — Господи, как же я по тебе истосковался за три дня.

— Ты поэтому бога своего поминаешь?

— А что? Загоришься? — я не видела его лица. По голосу поняла, что он улыбается.

— Уже.

— Скажи мне, почему мы бугровщику про Веледар поведали, а про то, что ты мне не сестра, умолчали? Я ж с ума сойду…

— Тебе не привыкать.

— Так ты приворожила меня?

— А то как же! Первым делом, наемник.

— Ведьма, — выдохнул он, зацеловывая мое лицо. — Моя ведьма…

— Селена! — голос бугровщика где-то за спиной разорвал ночную тишину. — Вель! Вы где все?

Мы замерли испуганными зайцами, как прелюбодеи, застигнутые прямо на самом интересном месте. Переглянулись и заржали одновременно, только тихо очень, утыкаясь друг в друга, чтобы заглушить смех.

— Надо идти, — шепнула я.

— Подожди, — объятья Веля стали теснее. — Еще немного. Хоть минутку.

— Он сейчас искать нас пойдет, и, чего доброго, найдет. Или просто заблудится.

— Пусть, — отмахнулся наемник, прислонился своей щекой к моей, большим пальцем поглаживая мой подбородок. — По следам легко отыщу.

— Ага, если его не сожрет никто. С нашим-то везением.

— Ну, хорошо, — он закрыл глаза, еще раз поцеловал меня, быстро, жадно. — Но вместе ведь нельзя?

— Нельзя. Иди ты первым, ложись спать. А я все же искупаюсь.

— Ты правда веришь, что я уснуть смогу, зная, что ты тут… купаешься?

— Вернусь — сказку расскажу, — хмыкнула я. — Заодно и бугровщика потешу. А то ему тоже вон не спится…

И Вель ушел, будто во тьме растворился, оставляя мне на память ослабевшие колени и припухлые губы. И тепло своего тела на моей коже, которое не смылось даже речной водой.

Когда я вернулась к костру, Дмитрий снова похрапывал, свернувшись калачиком, трогательно спрятав ладони под бородатую щеку. Вель лежал на спине, тоже спал, кажется, разметавшись, откинув руку в сторону моей лежанки из березовых веток.

Я легла, потянулась и украдкой вложила в его полураскрытые пальцы свою кисть, и пальцы легонько сжались в ответ.

Глава 19

Вель украдкой разглядывал ведьму, слушая вполуха бугровщика, который снова заливался соловьем о Веледаре:

— …столько всего слышал! И уже несколько лет мечтал туда попасть. Как же мне с вами свезло, ребята!

— Я бы так не сказала, — Селена ехала впереди, и лица ее наемник не видел, но в голосе смутно ощущалась какая-то тревога.

— Почему же? — удивился Дмитрий. — Я бы один ни в жисть туда не сунулся. А с вами куда сподручнее. Ты ведьма, братец твой дерется неплохо. Авось сдюжим!

— Дерусь неплохо? — усмехнулся Вель. — Да, пожалуй, неплохо…

— А без меня вы бы туда и не попали, — бугровщик гордо выпятил грудь, но тут же обратно припал к лошадиной шее, вцепляясь в поводья, потому что конь его головой мотнул, отгоняя слепня.

— Почему это? — удивилась Селена. — Не ты, так другой проводник бы сыскался.

— Э-э-э, нет, — Дмитрий хитро прищурился. — Другой проводник бы вас до места довел, это да. А дальше?

— А дальше мы сами, — фыркнул наемник.

— Эх, не хотел говорить раньше времени… Думал удивить вас.

— Я и так постоянно удивляюсь, что тебя при твоем-то ремесле упыри не сожрали, — процедила ведьма. — Не иначе ты и им зубы заговариваешь, и