– Попрошу и буду настаивать, – сказал он. – Слову моему можешь верить.

– Я уж понял.

– Тогда начинай мемуар про Егорку Князева.

– Так точно.

Сашка вперил взгляд в стену:

– Взаправду вы сказали, ваше высокородие, что человек он ничтожный. Но с амбицией! Пытался приучить нас, чтобы мы его Князем звали. А какой из него князь? Сапрыга и есть. Еще он наверх пробирался, подленько так… На мое место метил. Но атаман у нас умный был, все видел и поставил дурака на место. Все ж после меня Егорка стал третий в хевре. Другие его опасались.

– Это характер, а приметы, привычки?

– Приметы… Да как сказать?

Харламов показал обрубок пальца:

– Вот у меня такая. Не спрячешь – по ней и выследили. А этот пентюх… В бане мы с ним были, заметил я след от чирья на левой лопатке. Старый, видать, с детства остался. Ну, руки тонкие, барские, но сильный, собака. Топором любил орудовать, ежели что не так. Крови не боялся. По правде говоря, на пожизненную Сапрыга давно заработал…

Арестант вдруг хихикнул:

– Вафлю его помню. Страшная – не приведи Господь. Что он только в ней нашел? Однако была у него еще одна баба, звать Верка Титястая. Гулящая из нелегалок. Живет где-то возле Дегтярной.

Больше ничего существенного есаул вспомнить не смог и был отпущен обратно в камеру.

Следом вызвали второго члена банды Лаврентьева, которого звали Оська Трынкин. Этот оказался тугодумом, каких мало. Он морщил лоб, честно пытался вспомнить что-нибудь о бывшем подельнике, но не преуспел. Выдавил только, что Сапрыга любил мешать водку с пивом и не пьянел, крепкий был на выпивку.

Отпустив и этого, Алексей Николаевич отправился к начальнику тюрьмы. Обещания надо выполнять. И он похлопотал за отставного есаула. Выяснилось, что тот у тюремной стражи на дурном счету. Грубит, отказывается выносить парашу, на вечерней молитве рассказывает в строю срамные анекдоты. Какие ему тогда столярные мастерские? Это же поощрение, потому как заработки всех больше. А поощрение надо заслужить.

Возразить питерцу было нечего, и Сашка Беспалый остался без награды.

Из тюрьмы сыщики поехали на Приютскую и ввалились в казенную квартиру «саратовского Путилина». Тот дремал на диване после ночного дежурства.

– Иван Дмитрич, кто в отделении занимается проститутками?

– Надзиратель второго разряда Гусев.

– Он на месте?

– Пошли смотреть.

Дубровин накинул сюртук и повел командированных в служебные комнаты. Гусев оказался в одной из них. Алексей Николаевич сообщил ему:

– Мы ищем гулящую по кличке Верка Титястая. Живет возле Дегтярной площади.

– Не слыхал про такую, – ответил надзиратель, вытянувшись по стойке «смирно».

– Надо узнать.

– Слушаюсь!

Гусев ушел узнавать, но статским советником уже овладел зуд. Он вызвал к телефону Меринову, хозяйку публичного дома номер девять на Петиной улице, и спросил ее про подругу Егорки Рязанского. Та сразу ответила:

– Есть такая. Достоинства и в самом деле выдающиеся; мужчинам нравится. Я звала ее к себе, но она отказалась.

– А как ее фамилия по паспорту?

– Понятия не имею, ваше высокородие, все ее знают лишь по этому прозвищу.

Лыков попросил Ивана Дмитриевича связаться с приставом участка, к которому отнесена площадь. Дело оказалось сложнее: местность принадлежала сразу двум участкам, Четвертому и Пятому. Лишь через час телефонировали с Четвертого и сообщили, что гулящую зовут Вера Белотелова и проживает она во Втором Дегтярном переулке в доме Усова.

Лыков и Азвестопуло отправились туда, прихватив от местных Побединского. В квартиру гулящей они проникли через черный ход. Получилось неловко – у бабы в это время пыхтел клиент, унтер-офицер Асландузского пехотного полка. Пришлось прервать его занятия и выставить вон.

Нелегалка оделась и вышла к сыщикам. Она сразу забормотала:

– Я не за деньги, у нас чувства! Потому билет не беру, а замуж собираюсь…

– Верка, заткнись, – остановил ее причитания статский советник. – Мы за другим пришли.

– Ась?

– Где Егор Князев?

Баба растерялась:

– Егорушка? Второй год как нет его. Уехал в свою Рязань, даже не попрощался. Дроля, называется…

– Он уже месяц как здесь. Скрывался у Вафли.

Гулящая села, поджала губы:

– Месяц? Вот оно что. К Вафле рябой прибился. Какие мужики все-таки сволочи!

Было видно, что она не врет. На всякий случай сыщики прошлись по комнатам, но не обнаружили никаких следов посторонних. Кроме забытых унтером второпях подтяжек…

Еще один след никуда не привел, оставалось ждать результатов облавы.

Лыков с Азвестопуло сидели в кабинете полицмейстера и наблюдали, как приставы дружно отговаривали его проводить облаву. Саратов в полицейском отношении разделен на шесть участков. Вот все шестеро и состязались в красноречии. Особенно выделялся пристав Пятого участка надворный советник Михайлов. По его словам, затея делать облаву бессмысленная: никаких сил не хватит для крепкого оцепления, и в неизбежные дыры жулики просочатся и разбегутся по кабакам. Где станут пить водку и смеяться над глупой полицией, вязнущей в темноте по сугробам… Полноценный досмотр просто невозможен. В оврагах живут десятки тысяч человек, чтобы обойти их хибары, потребуется неделя!

Ему вторил «шестой» пристав – коллежский асессор Филонов. Этот напирал на ограниченность сил наружной полиции даже для проверки паспортов. Если не рыться одновременно с оврагами в Покровской слободе, вся затея рушится. Те, кто прячется от властей, перебегут туда по еще крепкому льду.

Дьяконов дал горлопанам высказаться, а затем поднял заведующего конно-полицейской казачьей командой отставного полковника Изюмского:

– Алексей Николаич, а вы что скажете насчет оцепления?

Тот заговорил со знанием дела:

– Весь город зараз не оцепить, но это и не нужно. Главные язвы общеизвестны: два населенных оврага. Если облаву проводить днем, а еще вернее, утром, как рассветет, то шансы хорошие. Полицейские команды начинают с отрогов и идут сверху вниз. Конно-полицейская стража фланкирует кромки оврагов, наблюдает сверху и не допускает бегства наружу. А сильный наряд перегораживает выход к Волге. Ловушка! За несколько часов напряженной работы мы заграбастаем всех подозрительных.

– Надо будет, и армию привлечем, – подхватил Дьяконов. – В городе три пехотных полка и один казачий. Сила! Губернатор попросит начальника дивизии – пусть солдатики вместо строевых занятий делом займутся, помогут полиции. Насчет полноценной облавы, что она невозможна… Все дома и впрямь обойти не хватит времени и сил. Но большинство тамошних обывателей законопослушные люди. Зачем к ним ломиться? Будем действовать избирательно. Господам приставам приказываю подготовить к завтрашнему дню списки подозрительных. Под надзором полиции, или бывшие арестанты, или замечены в неблаговидных поступках – как обычно. Сыскному отделению составить свой кондуит. Сводим эти списки воедино и смотрим только их.

Приставы поняли, что решение статский советник уже принял, и смирились.