Шрифт:
Закладка:
На минуту между нами повисло молчание. Только шумели мелкие волны, разбиваясь о камни. Наконец я прошептала:
– Вот почему она против любой женщины рядом с тобой. Эта стерва ревнует.
– Это уже не просто ревнивая взбалмошная девка. Это демон. Ладно, неважно, – махнул рукой Раймон, недовольно отводя взгляд. – Не хочу вспоминать эту историю. Эта тварь однажды убила мою жену, мать Роны.
– Нет, важно! – неожиданно встрял Альберт. – Когда мы вернемся во дворец, я попытаюсь помочь. Есть особый ритуал. Он не убьет демона, но может его ослабить и запереть внутри.
На удивление, Раймон не стал рассыпаться в благодарностях. И не пал на колени, чтобы целовать фамильные королевские перстни своего благодетеля. А шагнул к нему с таким лицом, словно вот-вот начистит ему физиономию.
– Не заговаривай мне зубы, Альберт! Где Рона?
Альберт поджал губы. Он вздохнул, словно ему самому было неприятно признаваться в том, что произошло. Взгляд скользнул вдаль. Туда, где среди камней чернела какая-то трещина.
– Она… побежала к подземным пещерам. Я не успел остановить ее, – выдавил Альберт и сжался, как нашкодивший мальчишка, которого сейчас накажут.
– Твою мать… только не это, – не то простонал, не то прорычал Раймон. – Все ведь знают, какое это гиблое место. Нужно идти туда, на счету каждая минута!
***
В ушах до сих пор звенела мольба в голосе Сильвии: «Найди ее, Раймон! И… береги себя». А тело будто продолжало чувствовать короткие теплые объятья на прощание. Это тепло не могло выветриться даже здесь, в промозглых пещерах. От него становилось немного легче.
Раймон и Альберт спускались вниз по каменному тоннелю, из темноты ощутимо тянуло сквозняком. В контрасте еще ярче ощущался жар факелов, которыми они освещали себе дорогу. Стоило пройти всего несколько минут, как впереди оказалась развилка. Сразу на три тоннеля. А как было известно, дальше коридоры ветвились и пересекались еще сложнее.
– Рона! Рона! – закричал Раймон.
Его голос разнесся по тоннелям эхом. Множащимся, двоящимся, троящимся, расходящимся в разные стороны. Даже самому стало не по себе. Колючие мурашки пробежали по спине.
Раймон на миг остановился. Он с тяжелым вздохом провел ладонью по лицу, будто снимая невидимую паутину. Говорили, что многие гибли в этих пещерах! По поверхности бродили по пляжу люди, играли на невысоких каменистых уступах дети, бросая камушки в море… А здесь, внизу, таилось гиблое место. Настоящий лабиринт! Да еще и с несколькими провалами, уходящими глубоко-глубоко. Что если Рона уже сорвалась в один из них?
– Мы найдем ее, – раздался рядом голос Альберта, куда более хриплый, взрослый, серьезный, чем обычно.
Он виновато коснулся плеча Раймона. Тот дернулся так, словно его обожгло. Серые глаза сверкнули яростью.
– Даже не приближайся ко мне! – прошипел Раймон. – Ты даже не представляешь, как мне хочется заколоть тебя кинжалом прямо в этих пещерах! Чтобы никто никогда даже тушку твою не нашел!
Он схватился за рукоятку кинжала, висящего на поясе. Альберт и бровью не повел. Только сделал шаг назад, невозмутимо встряхнув волосами.
– Сколько пафоса. Но вдвоем у нас больше шансов найти ее живой, – фыркнул он, а потом посерьезнел, взгляд стал пронзительным и печальным. – Раймон, я не навредил бы ей. Правда. Мне жаль.
– А мне плевать, – рявкнул Раймон и сунул Альберту кусок мела, попутно толкнув в грудь. – Держи! Нужно разделиться, а без отметок ты заблудишься в два счета.
Тот понятливо кивнул, ныряя в правый тоннель. Чирк мелом – и на камне осталась размашистая отметка, по которой можно было найти дорогу назад. Ну, или понять, что этот коридор уже проверяли.
Раймон отвернулся, направляясь прочь, в другой тоннель. Отсветы факела заплясали по каменным стенам. Но не прошло и полминуты, как раздался вскрик Альберта, отчаянный, звенящий эхом:
– Раймон! Сюда, на помощь!
Раймон бросился назад. Огонь факела метнулся на сквозняке, отсветы пламени заплясали под каменными сводами.
– Раймон, я здесь!
Раймон метнулся на голос Альберта. Для этого пришлось немного свернуть, и перед глазами открылся черный зияющий провал. Альберт был там. Он отчаянно цеплялся за выступ, чтобы не рухнуть в пропасть. Тонкие увенчанные перстнями пальцы беспомощно царапали острые камни. Но было ясно, что самому Альберту не подтянуться. С шорохом осыпались мелкие камушки, в голубых глазах вспыхнул ужас.
Раймон быстро пристроил свой факел среди камней, чтобы не погас. И так тот, который держал Альберт, валялся потухший на краю пропасти. А без света здесь недолго и самому свалиться. Раймон бросился к обрыву. Альберт коротко рыкнул от усилия, пытаясь подтянуться, но пальцы только соскользнули по камням. Еще немного – и полетел бы вниз. Но Раймон вовремя перехватил запястье стальной хваткой. Альберт схватился за рукав отчаянно, как котенок, вцепившийся коготками.
– Ты н-не отпустишь меня? Я не виноват с Роной, я не хотел, – обычно нахальный, уверенный голос сейчас звучал пронзительно, почти по-детски.
Раймон знал, что это проще всего. Разжать пальцы. Услышать отчаянный крик, затухающий далеко внизу. И больше никогда, никогда не увидеть этого паршивца, заигравшегося в заговорщика всех времен и народов! Но… Раймон знал, что тогда его будет тошнить от себя каждую секунду до самой смерти. Ведь перед глазами навсегда останется побледневшее от ужаса лицо Альберта, одновременно испуганный и доверчивый взгляд, впившиеся бессильно в рукав пальцы.
Раймон мотнул головой, будто запрещая говорить. И стиснув зубы, напрягся, чтобы вытащить этого балбеса. Откуда-то снизу донесся вой ветра, сквозняка в трещинах, но… показалось, что это разочарованно завыли сами пещеры, не получив жертвы. Альберт вздрогнул так, что едва не утянул Раймона за собой. Тот коротко выругался, последним рывком выдергивая его наверх. Они оба повалились на камни рядом, тяжело дыша.
– Распустили Вы себя, Ваше Высочество, никакой физической подготовки? – нервно хохотнул Раймон.
– Я рожден править, а не мечом махать, – вяло огрызнулся Альберт.
Раймон первым, отдышавшись, вскочил на ноги, нельзя было терять времени! Но не преминул проехаться по тому, что фехтовальщик и воин из Альберта посредственный:
– Вот начнется война какая-нибудь, уволокут тебя в плен, это и скажешь, когда будешь валяться в пыточной в цепях. Если говорить еще сможешь, а то больно хрупкий.
Альберт хмуро глянул исподлобья, поднимаясь и потирая
