И чудо свершилось!

Несколько кирпичин вдруг выпали из обычно плотной средневековой кладки…

(Как чуть позже объяснят специалисты, раньше в том месте был проход, который не так давно кто-то тяп-ляп заделал при помощи современных стройматериалов.)

Окончательно разрушая «свеженькую» перегородку, сообщники «героически» ломанулись в образовавшийся проём и очутились в небольшой боковой комнате, вдоль дальней стены которой в два ряда стояли друг на дружке чуть больше десятка одинаковых ящиков тёмно-зелёного цвета.

«Тринадцать, – быстро посчитал Ярослав. – То, что надо: Иисус Христос и его двенадцать ближайших учеников. Золотые апостолы или библейские истуканы – по меткому определению наркома белорусской госбезопасности».

Он немедля бросился вперёд, собираясь приподнять крышку ближайшего «саркофага», как вдруг услышал грозный окрик:

– Руки прочь, профессор! Не твоё – не лапай!

В руках «тёзки» поблескивал «вальтер РРК» – пистолет, которым руководство Третьего рейха любило награждать особо отличившихся эсэсовцев.

Очень надёжное оружие… Да что там надёжное? Практически безотказное!

Супротив него с голыми руками не попрёшь.

Поэтому лучше не оказывать сопротивление.

Во всяком случае, пока…

– Отойди в сторону и не рыпайся! – подтвердил наихудшие опасения Яры Дибинский. – Сам знаешь, я два раза не предупреждаю.

К счастью или несчастью (смотря для кого!), блеск золота настолько задурманил голову штурмбаннфюреру, что он совсем забыл про «шварцфрау».

А та подкралась незаметно.

И со всех сил врезала обрезком трубы, припрятанным под балахоном, по не шибко умной эсэсовской башке.

Удар оказался не слишком сильным, но тут в дело вступил профессор Плечов, знавший «сто способов гарантированного умерщвления противника». Одно выверенное движение, закончившееся резким ударом ребра ладони по тонкой арийской шее, – и Дибинский затих. Навсегда.

Призрак бросился измерять ему пульс, но лишь зафиксировал его полное отсутствие, и тогда сбросил свой балахон.

Под ним скрывался сержант Чепцов. Хотя… Кто на самом деле знает, каковой была при рождении его фамилия?

– Неподалеку, в одном из замков находится госпиталь для пилотов люфтваффе, – глядя на Ярослава, заговорил он. – Один из раненых как-то раз пошёл за каким-то чёртом в катакомбы, а там – баба в чёрном.

– Это Барбара Радзивилл, – с грустинкой в голосе пояснил профессор, давно позабывший о своих юношеских грёзах. – Она блуждает по здешним казематам уже без малого четыре сотни лет.

– Так вот… Тот парень выскочил на Дворцовую площадь и принялся кричать: «Швацфрау! Шварцфрау!» С тех пор в подземелье никто не ходит… Вот я и решил использовать привидение в своих целях.

Он хотел сказать ещё что-то, но не успел, ибо в бункере раздался страшный взрыв, и наших героев выбросило назад в тоннель, что в принципе и спасло им обоим жизни.

Что произошло?

Оказалось, что излишне любознательный Яша, пользуясь тем, что на него никто не смотрит, попытался поднять крышку одного из ящиков и моментально… взлетел на воздух.

Увы, ни Плечов, ни Чепцов ничем помочь ему не могли… Да и не собирались этого делать из-за боязни новых взрывов. Тем более, что тело «Сусанина» ещё надо было найти под грудами кирпича и разбитой штукатурки…

Сообщники поплелись к выходу… И тут сзади тряхануло ещё раз.

– Теперь здесь ещё долго не фиг делать без отряда сапёров и археологов, – красочно обрисовал сложившуюся ситуацию Ярослав Иванович.

– Ничего, целее будет то, что мы… вы искали, – констатировал сержант госбезопасности.

– Может быть… Спасибо тебе, братец!

– Не за что!

– Верь не верь, но меня не покидало чувство, что ты не ушёл, остался где-то рядом.

– Куда мне без вас? Кстати, готовьтесь ещё к сюрпризам. Первый из них уже совсем скоро – как только выберемся на поверхность…

9

Наверху Плечова поджидал… Голобородов!

– Митя? Ты как здесь очутился?

– Так уж получилось… Отступая, ушёл с оставшимися бойцами в лес, где и встретил твоего спасителя. После этого мы приняли решение разработать операцию по твоему вызволению из лап эсэсовцев…

– И сегодня блестяще её осуществили, – завершил профессор, похлопывая друга по плечу. – Что ж, братцы, будем теперь сообща бороться с фашистами. Да, кстати, семья твоя где?

– Осталась в Несвиже… Мы планировали позже вывести её сюда, пользуясь подземным ходом, но, боюсь, сейчас это уже невозможно.

– Да, видишь, как оно повернулось… Ничего, будем надеяться, их никто не тронет.

– Пускай только посмеют! Настенька устроилась в госпиталь, получила паёк – не пропадут.

– А знаешь, что бывает за сотрудничество с оккупантами?

– Не волнуйся… Она ведь не просто так, а по заданию! Теперь у нас появилась возможность напрямую получать данные о потерях врага, о передислокации его отдельных подразделений… И так далее, и тому подобное! Впрочем, тебе, гражданскому человеку, всё это знать незачем.

– Согласен!

Эпилог

Уже в первые дни войны в Несвиже была создана оккупационная администрация во главе с неким Иваном Калошей.

Свой орган местного самоуправления появился и у многочисленной еврейской общины – юденрат, который возглавил адвокат из Варшавы по фамилии Магалиф. Начала работать еврейская полиция, всячески способствовавшая фашистам в деле уничтожения своих же братьев по крови.

Уже 30 декабря 1941 года в Несвиже начались массовые убийства ни в чём не повинных граждан. Руководили акцией комендант Шпех, начальник полиции Владимир Сенько и его заместитель Кандыбович, активно помогал им переводчик Иосиф Янушкевич. В расстрелах принимали участие немецкие жандармы: Кениг, Шауз, Кох, Ас, Фляйтер, Грепке, Бадем, Эгерс, Келлер, Фукс, Брунер… Не обошлось, конечно, и без «доблестных» белорусских полицейских. Антон Тычило, Иван и Виктор Козловичи, Иван Горемыко (заместитель начальника полиции), Виницкий и Дмитрий Саромко… Особой жестокостью отличился Лаврентий Конеш (или Конаш, Конош, Кохош – слишком неразборчиво напишут фамилию в официальных документах Чрезвычайной государственной комиссии, расследовавшей преступления фашизма).

Отметились и другие «небратья» – воины 11-го литовского пехотного батальона из состава 727-го пехотного полка вермахта.

Всего же общими усилиями в тот день было ликвидировано свыше 4000 евреев. Оставшихся в живых 585 человек изолировали от остального населения в отдельном месте; вскоре в их рядах возникла подпольная организация под руководством Шолома Холавского. Уже через год она поднимет восстание – первое в гетто Восточной Европы.

Конечно же одними евреями список жертв фашизма не ограничивался. В 1942 году гитлеровцы арестовали 80 жителей Несвижа, в том числе и 4-х священников, среди которых оказался настоятель костёла Божьего Тела. Всех их расстреляли, и только Гжегожу Колосовскому посчастливилось спастись – за него внёс выкуп один давний знакомый. Благодарный пастор после этого ещё долго верой и правдой служил своему народу. Именно он спас от уничтожения знаменитые фрески главного