Шрифт:
Закладка:
То же время. Высадка на одну из планет. Аккламатор "Гордость".
Вой сирены, гам и крики — обычная обстановка на Аккламаторе за пару минут до высадки. Десант загружался в транспорт, а пилоты заканчивали предполётный осмотр своих машин.
— Ты поставил, что я просил? — громко, перебивая окружающий шум, спросил один из клонов-пилотов, КP[11] 116-0021.
— В лучшем виде, брат! — ответил ему техник. — Херачит как бешеная! Но работает только в атмосфере! Смотри, не расплавь при входе!
— Отлично! — Двадцать первый обернулся к клонам, уже стоящим внутри его LAAT-а. — Ну что, братья, хотите чтоб вас покатал самый крутой пилот, этой, мать его, части галактики?
— Давай уже, заводи свою колымагу, а то не успеем на самое интересное! — шутливо ответил ему сержант.
— Не называй мою ласточку колымагой! — воскликнул пилот, залезая в кокпит. — Она на это обижается!
Ответ сержанта потонул в гуле разогревающихся движков. Через пару секунд LAAT уже вылетел из крейсера, окунаясь в море бластерного огня москитного флота. Бескрайний мёртвый космос? Это было сейчас явно не про орбиту этой планеты. Пара враждующих флотилий, состоящих из десятков крупнейших в галактике кораблей, застилали вид на чёрную пустоту, оставляя на обозрение кроме своих бортов только коричневый шарик планеты.
— Парни! — заявил Двадцать первый по внутренней связи, одновременно уворачиваясь от выстрела истребителя. — Если в этой свалке я доставлю вас на поверхность — с вас бутылка чего-нибудь крепкого!
— Замётано! — ответил всё тот же сержант. — Я даже не поскуплюсь купить бутылочку в Берёзках!
— Ооо! Хорош! Держитесь! — LAAT начал неестественно быстро для его конструкции вращаться и уходить влево-вниз, пропуская ракету в паре метров сбоку от себя. — У нас на хвосте пара конфедератских железок! Ща будет фокус!
Десант почувствовал, что их будто поднимает, одновременно откидывая в заднюю часть отсека.
Канонерка, выполняя опасный манёвр, за мгновения развернулась по вертикальной оси, выстрелила в догоняющих Стервятников из курсовых орудий и «нырнула» вниз, по дуге к планете.
— Ты чуть нас не угробил! — раздался крик сержанта.
— Но не угробил же! А так нас бы сбили! — смеясь, ответил пилот. — Внимание! Мы входим в атмосферу планеты! Приготовиться увидеть охеренный вид!
Створки канонерки открылись, позволяя лицезреть залитую солнцем планету. Рядом пролетали выстрелы ПВО, и LAAT вилял туда-сюда, уворачиваясь от ракет и взрывов, но это всё не могло отвлечь от созерцания картины спускающихся сил ВАР на горящую после бомбардировки поверхность. Десятки транспортов летели вразнобой, исполняя замысловатый танец. Самые неудачливые из них взрывались, окрашивая небо сначала огненным цветком, а затем чёрным дымом.
— А сейчас самое интересное! — крик Двадцать Первого продолжился непонятным скрипом, переходящим в треск, а затем из небольших коробок, прикрученных к передней стенке десантного отсека, полилась музыка.
Сначала барабаны начали выводить незамысловатый ритм, через пару предложений подключился некий электронный струнный инструмент, издающий надрывающиеся, реверберирующие ноты, перешедшие в заводную мелодию в момент начала вокала. Всё это на невероятной громкости звучало по округе.
Десант сначала не понял, зачем всё это, но через полминуты проникся. Мандраж, преследовавший их каждый раз в момент высадки, чувство беспомощности и томительное ожидание куда-то исчезли. Теперь хотелось, чтобы этот момент и эта песня, рассказывающая о простых солдатах, побеждающих и умирающих, продолжались чуть-чуть дольше.
— Ваша остановка, парни! Наш регулярный рейс "ангар — поверхность" завершен. Просьба сменить подгузники. Благодарим вас за пользование услугами нашей авиакомпании, — прервал идиллию Двадцать первый.
LAAT спустился к самой земле, десант выпрыгнул, сразу с головой опускаясь в сражение, и почти тут же под затихающую из-за расстояния мелодию канонерка улетела подбирать кого-то ещё.
***
— … В общем, вот такие дела, парни. Захотите в отпуск — прилетайте сюда, на форпост. С развлечениями тут не густо, зато хатты в парилку не лезут, ну и подлечитесь. А, да, и Нулям привет передавайте. Я по вам по всем соскучился. На всякий случай запросы о временном переводе прилагаются. Бур, братишка, тут по твоей части очень не хватает трезвого взгляда. Альфа Сто тридцать четвёртый. Отбой.
— Конец видеосообщения, — оповестил приятный женский голос единственного терминала связи, находящегося в комплексе.
Чего стоило убедить капитаншу СБшников позволить мне отправить сообщение своим — даже вспомнить страшно. Впрочем, стояла она рядом и внимательно следила за тем, что и как я говорю. Однако кнопку "отправить" она нажала сама почти сразу после того, как автоматика зафиксировала запись. Там же действительно ничего криминального или сверхсекретного не было. Ну… на её взгляд. Подумаешь — сентиментальный клон. Я знаю, что его пересмотрят все кому не лень, поэтому не стал ничего говорить. Но сам факт того, что запись я делал БЕЗ шлема и упомянул пару ностальгических фактов, о которых знать мог только очень узкий круг лиц — в общем, кому надо — те поймут. Особенно коммандер Скар, на чьё имя и было переслано сообщение с запросами.
Осталось только ждать…
Что тебе снится
Клон КС 22037–84. Борт Аккламатора "Рамус" Корабельное время 02:41
Он стоял и смотрел, как колышется и гнётся ковыль под легкими порывами тёплого ветра, обдувая доспех. А перед глазами, чуть смазывая горизонт, была степь, и легкая, почти невесомая полоска леса на горизонте, и город, залитый солнцем за спиной. Причудливые, ломаные грани домов красиво полыхали золотом и багрянцем, отражаясь в окнах и вплетая лучики заходящего солнца в единый танец тепла и света, неподвластного ни времени, ни ветру. Тёплому ветру, так ласково приглаживающему степной ковыль этой закатной степи. А рядом с ним стоит и тоже смотрит на то, как упивается трава последними лучами звезды, его брат КС 22037–87 Трума. Он стоит без шлема и дышит золотистым от лучей заходящей звезды воздухом. Ему просто нравится этот цвет. Он улыбается. Он снова живой… Они оба живы и просто стоят, и смотрят на ветер, бегущий по волнам степного ковыля и поигрывающий отросшими кудряшками на голове того, кого он назвал братом. И нет тех, перечеркнувших его жизнь на до и после, взрывов, колонн техники, вминающих красивые волны травы в землю, машин, которые принесут в город за спиной смерть и огонь. А они просто смотрят на закат. И улыбаются.
— Тридцать второй, сержант опять во сне плачет, — сказал сидящий напротив откидного лежака клон-техник, откладывая горелку и бронепластину в сторону. — Может, разбудить? А то опять кричать начнёт, штабной вон перепугается да
