Когда Гитлер наклонился над столом, а Буле также подошел к этому столу, – последовал взрыв. Правая ножка стола была совершенно уничтожена. Находившаяся над ней часть стола с картой Южного фронта была выбита, а висевшая над столом люстра упала на голову генерал-полковнику Йодлю.

Штурмбанфюрер СС Отто Гюнше, личный адъютант Гитлера (1917–2003), и майор Ион, стоявшие у окон, были выброшены силой взрыва наружу вместе с оконными рамами. Стенографу Бергеру оторвало обе ноги. Тяжелые ожоги и ранения получили генералы Шмундт и Кортен, а также подполковник Брандт, капитан Ассман, подполковник Боркман и генерал Боденшац. Бергер, Шмундт, Кортен, Брандт впоследствии умерли от полученных ран. Лишь один фельдмаршал Кейтель случайно остался невредимым.

Гитлер получил незначительные повреждения правой руки и стал плохо слышать на одно ухо. Взрывной волной брюки Гитлера были разодраны в клочья. Получив нервный шок, он не смог сам идти, и два охранника с трудом помогли ему в таком виде добраться до своего бункера.

Немедленно после взрыва Штауффенберг, Фельгибель и Хефтер выехали на автомашине на аэродром, не узнав подробности о результатах произведенного покушения.

Начальник 1-го отдела охраны штурмбанфюрер СС Хегель был на пути к бараку, когда раздался взрыв. Он увидел столб дыма и пыли и немедленно приказал закрыть входы и выходы из ставки.

Штауффенберг, Фельгибель и Хефтер доехали до караульного поста, где были задержаны, но после телефонного разговора с адъютантом коменданта ставки были пропущены. Так они добрались до аэродрома и немедленно вылетели в Берлин.

Хегель направился в помещение, где было совершено покушение, и после осмотра установил, что взрыв последовал не из-под половиц, а что взорвался предмет, стоявший на полу.

Хегель спросил вахмистра Адама, кто выходил из помещения во время заседания. Адам ответил, что выходил Штауффенберг и что он его ищет, так как им заказан телефонный разговор с Берлином.

Свои подозрения в отношении Штауффенберга Хегель доложил Кейтелю и приехавшему в это время Гиммлеру.

Тотчас же было установлено, что Штауффенберг, Хефтер и Фельгибель с подозрительной поспешностью вылетели в Берлин.

С санкции Гиммлера Хегель позвонил в Берлин начальнику IV управления СД Мюллеру и сообщил ему о происшедшем и подозрениях на Штауффенберга для принятия соответствующих мер.

Мюллер немедленно учредил наружное наблюдение за Штауффенбергом, Фельгибелем и Хефтером сразу же после их прибытия на аэродром для установления круга заговорщиков.

Наружное наблюдение сопровождало их до квартир отдельных участников заговора (кого именно, не знаю), а затем в штаб генерал-полковника Фромма.

Когда Штауффенберг и Хефтер (Фельгибель поехал в другое место) доложили Фромму об “удавшемся покушении”, последний их застрелил. Вероятно, Фромм уже знал, что покушение не удалось».[195]

Штауффенберг, потерявший в Тунисе правую руку и два пальца левой руки, не мог использовать для покушения пистолет, да и вытащить его и произвести прицельный выстрел во время совещания было очень мало шансов. Также не мог он взорвать бомбу или гранату, непосредственно метнув ее в фюрера с безопасного для себя расстояния. Оставалась только бомба с взрывателем замедленного действия. Но в этом случае покушающийся не мог знать, в каком положении по отношению к заложенному заряду будет находиться жертва в момент взрыва, даже если бы оставался в помещении, где проходило совещание, в момент покушения. Конечно, чисто теоретически Штауффенберг, приведя в действие взрыватель, мог подойти к Гитлеру с портфелем перед тем, как бомба должна была взорваться. Тогда фюрер погиб бы наверняка вместе со Штауффенбергом. Но шансы на то, что удастся осуществить подобное самоубийственное покушение, были невелики. Рассчитать время взрыва бомбы с точностью до нескольких секунд. Привести же взрыватель в действие в момент сближения с Гитлером Штауффенберг не мог. Да и предлог, чтобы подойти к Гитлеру совсем близко, придумать было сложно, и охрана вряд ли позволила бы Штауффенбергу оказаться совсем рядом с фюрером. Гитлера спас дубовый стол, над которым он склонился, рассматривая карту обстановки на фронте группы армий «Центр». Кроме того, полковник Брандт, которому мешал портфель Штауффенберга, передвинул его по другую сторону ножки стола, так что теперь массивная тумба заслонила фюрера от бомбы. Даже в столь благоприятных обстоятельствах для покушения, в которых оказался Штауффенберг, сумевший поставить портфель с бомбой у самых ног Гитлера, успех определялся только волей случая. Между прочим, если бы совещание не было перенесено из-за жаркой погоды в барак, а проводилось, как обычно, в бункере, где взрывная волна нанесла бы гораздо больший ущерб, то у Гитлера было бы существенно меньше шансов уцелеть. Шпеер справедливо отмечал в мемуарах, что «жизнь Гитлеру спасло то обстоятельство, что к 20 июля не успели закончить внутреннюю отделку его нового бункера и для проведения оперативного совещания выбрали… легкое деревянное строение, в котором к тому же были распахнуты окна и двери. В замкнутом пространстве подземного помещения после такого мощного взрыва никто бы из присутствующих не уцелел».[196]

После того как фюрер остался жив, заговор был обречен на скорую ликвидацию. Ведь Штауффенберг и его соратники сразу после приземления в Берлине, по свидетельству Раттенхубера, оказались «под колпаком» у шефа гестапо Мюллера. У заговорщиков не было поддержки ни в народе, ни среди основной массы солдат и офицеров вермахта, ни среди большинства генералов и фельдмаршалов сухопутных войск. Кроме того, у них практически не было сторонников в люфтваффе, в кригсмарине и в войсках СС.

В результате покушения Штауффенберга фюрер уцелел благодаря случайности. Однако остается под большим вопросом способность заговорщиков захватить власть даже в случае успеха покушения. После гибели Гитлера им бы противостояли не только войска СС, но и значительная часть обычных, так сказать, «беспартийных» вооруженных сил. Люфтваффе, где особенно сильно было влияние идей национал-социализма, наверняка сплотились бы вокруг своего главнокомандующего Геринга, или, если бы Геринг тоже погиб бы от бомбы Штауффенберга, вокруг любого другого преемника Гитлера. На стороне этого преемника остался бы и флот, возглавлявшийся вполне благонадежным Деницем, хотя позиция флота в борьбе за власть ничего не значила – не мог же гросс-адмирал двинуть подводные лодки на Берлин! Но, что гораздо важнее, в сухопутной армии на стороне заговора было отнюдь не большинство генералов и фельдмаршалов. Достаточная прослойка заговорщиков была лишь в штабе резервной армии и в командовании Западного фронта. Однако и там не было никаких гарантий, что даже в случае смерти фюрера основная масса солдат и офицеров поддержит путч и начнет гражданскую войну. Ведь пропаганда внушала им, что вот-вот появится новейшее «чудо-оружие» или возникнут