попыталась повернуть его, ничего не произошло.

Она попробовала еще раз.

«Я спланировал это. – Грэйсон проигнорировал укол вины. – Так и задумано».

– Если у вас нет ключа, мэм, и вы не являетесь основным владельцем счета, то, боюсь, вам придется…

Управляющий так и не закончил предложение. Саванна засунула руку под блузку и достала цепочку, точно такую же, как у Джиджи.

На цепочке висел ключ.

– Попробуй мой.

Грэйсон уставился на нее.

– И откуда у тебя ключ? – спросила Джиджи.

– Я нашла его вместе с удостоверением, – тихо ответила Саванна.

Грэйсона нечасто заставали врасплох.

«Вот что бывает, когда не смотришь на десять шагов вперед, – зазвучал голос Тобиаса Хоторна в его голове так четко, как если бы он стоял рядом, – когда позволяешь чувствам встать у тебя на пути, когда позволяешь отвлечь себя».

Саванна сняла ключ с цепочки и отдала матери. Акация вставила его в замок, и в этот раз он щелкнул.

Управляющий осторожно вытащил ячейку и положил ее на длинный стеклянный стол, установленный посередине хранилища.

– Оставлю вас ненадолго, – сказал он.

Акация посмотрела на дочерей, потом на Грэйсона и медленно сняла крышку с ячейки.

Первое, что увидел Грэйсон, – свою фотографию.

Восемь лет назад

Грэйсон уставился на массивную связку ключей. Лучше уж на нее, чем на Старика, который, должно быть, следовал за ним всю дорогу через поместье к домику на дереве.

– Ты не самым медленный, – прокомментировал Тобиас Хоторн невыразительным голосом, – но и не самый быстрый.

Грэйсон наблюдал, как дедушка наклонился и положил кольцо с ключами, украшенными витиеватыми узорами, на пол домика на дереве. На связке висело около сотни ключей, каждый с уникальной головкой, многие из них потребовали тщательной разработки и искусного исполнения. Задача состояла в том, чтобы выяснить, каким ключом открывается недавно установленный замок на парадной двери дома Хоторнов.

Грэйсон занял третье место.

– Джеймсон победил.

Грэйсон стиснул зубы, не позволяя своему поражению задеть его за живое. В конце концов, это просто факт, а единственное, что его дед уважал так же сильно, как победу, – это контроль.

– Ты считаешь, это было соревнование? – поинтересовался Тобиас Хоторн, склонив голову набок. – Я задумывал что-то вроде обряда посвящения.

После состязания он вручил каждому из них бронзовую булавку в виде ключа. Грэйсон чувствовал, она врезалась ему в ладонь.

– Тогда зачем ты сейчас говоришь про мое время?

Вопрос был задан спокойным, сдержанным тоном. Это хорошо.

– Джеймсон хотел победить, – Старик не сумел скрыть нотки уважения в своем голосе.

Грэйсон не позволил себе опустить глаза.

– Джеймсон всегда хочет победить.

Взгляд деда говорил: «Вот именно», – но вслух он произнес:

– И иногда ты позволяешь ему это.

– Я не позволял ему победить! – ответил Грэйсон и чуть было не утратил контроль над собой, произнося эти слова. Но он справился с досадой и посмотрел на дедушку бесстрастным, невозмутимым взглядом. – Ты это хотел услышать?

Тобиас Хоторн улыбнулся.

– Да и нет. – Он смотрел на Грэйсона как человек, который сам привык отвечать на собственные вопросы, словно ему достаточно лишь взглянуть в лицо Грэйсону, чтобы получить нужный ответ. – Скажи мне, в каком месте ты допустил ошибку.

Он потребовал это мягким голосом, но в то же время в нем не звучало ни нежности, ни суровости.

Для Грэйсона это стало ударом. Он опустил глаза на ключи, вспоминая, как разгадывал их.

– Я искал код, сфокусировался не на том.

– Усложнив то, что незачем усложнять? – подсказал ему дедушка. – Вот поэтому ты потерпел неудачу и не смог увидеть всю картину целиком.

На всем белом свете нет других слов, которые двенадцатилетний Грэйсон ненавидел бы больше, чем слова «потерпеть неудачу».

– Мне жаль.

– Не надо, – тут же последовал ответ, – никогда ни о чем не сожалей, Грэйсон. Стремись стать лучше.

– Это всего лишь игра! – в этот раз Грэйсон сумел справиться с собой, и его голос прозвучал ровно.

Старик улыбнулся.

– Мне нравится наблюдать за тем, как вы играете. Ничто не радует меня так, как смотреть, как ты и твои братья получаете удовольствие, успешно справляясь с испытанием.

«Тогда зачем ты здесь?» – подумал Грэйсон.

– Меня не расстроило твое поражение, – продолжил Старик, словно прочитав его мысли, – однако меня беспокоит, что ты, похоже, начинаешь спокойно относиться к тому, что проигрываешь.

– Мне не нравится проигрывать, – решительным тоном ответил Грэйсон.

– Это какая-то необычная черта? – раздалось в ответ. – Уникальная?

Никто не любит проигрывать. Грэйсон вздохнул.

– Нет.

– А сам ты необычный? – давил на него Старик. – Уникальный?

– Да, – отрезал Грэйсон, и это слово прозвучало как клятва.

– Тогда скажи мне, Грэйсон, зачем я здесь?

Это еще один тест. Еще одно испытание. И Грэйсон больше не собирался терпеть неудачу.

– Потому что я обязан стараться еще больше! – с чувством ответил он.

– Становиться еще лучше, – подхватил Старик. – Делай все, чтобы стать быстрее. Сильнее. Умнее. Хитрее. А зачем?

Грэйсон искренне ответил:

– Потому что я могу.

У него имелся потенциал. Всегда был. И он обязан раскрыть его весь.

– Возьми ключи, – сказал дедушка, и Грэйсон поднял их. – Красивые, правда? Ты не ошибся, когда искал в них скрытый смысл. Каждый из них спроектирован мною лично. В этих ключах заложена история моей жизни.

Впервые их беседа больше напоминала не очередное нравоучение, а обычный разговор, который мог вести обычный мальчик с обычным дедушкой. Какое-то мгновение Грэйсон даже надеялся, что Старик расскажет ему эту историю – что-нибудь, о чем он еще не знал.

Но Тобиас Хоторн не был обычным дедушкой.

– Некоторые могут допускать ошибки, Грэйсон, и ты к ним не относишься. Почему?

– Потому что я Хоторн.

– Нет! – резко сказал Старик. – Ты снова терпишь неудачу! Прямо здесь. Прямо сейчас. Ты допускаешь ошибку.

Ничто – ничто! – не могло задеть Грэйсона сильнее.

– Ксандр тоже Хоторн. И Нэш Хоторн. И Джеймсон Хоторн. Но ты… – Тобиас Хоторн взял Грэйсона за подбородок и поднял, чтобы внимание его внука сосредоточилось исключительно на нем. – Ты не Джеймсон. Что простительно ему, непростительно тебе. И знаешь, почему?

И вот опять вопрос, тест, снова нельзя ошибиться.

Грэйсон кивнул.

– Скажи мне почему, Грэйсон.

– Потому что, – ответил Грэйсон охрипшим голосом, – когда-нибудь это буду я.

Он никогда еще не говорил этого вслух, но в глубине души давно понимал это. Они все понимали это, сколько Грэйсон себя помнил. Старик не будет жить вечно. Ему нужен наследник. Кто-то, кто способен взять бразды правления в свои руки, кто продолжит дело дедушки: увеличивать состояние, защищать семью.

– Это будешь ты, – согласился Тобиас Хоторн, отпуская подбородок Грэйсона. – Будь достоин! И ни слова об этом