когда патрульные осматривали дома, они открыли двери хлевов и сараев, чтоб выпустить всех животных — негоже их оставлять на голодную смерть, а так какое-то время перебьются и подножным кормом, вдруг, если выживут и не забредут в лес, достанутся новым хозяевам.

За отрядом полыхало высокое пламя, распространяя по округе мерзкий запах горелого человеческого тела и хоть ветер дул не в их сторону, всем чудилось, что одежда пропиталась этим запахом и ощущением страха.

Дождь закончился, и дорога теперь немного размокла. Дворовые собаки, не желая оставаться в наполненном смертью и ужасом месте, собрались в небольшую стаю и следовали за людьми, чуть ли не попадая под копыта лошадей. Они все еще поскуливали и поджимали хвосты. Кальвадосу вначале показалось странным что в Ухабице не нашли ни одного домашнего кота, но вспоминая разговоры сослуживцев понял, что коты скорее всего предчувствуя потустороннее явление убрались подальше.

Движимый каким-то странным наитием, он обернулся в сторону костра. Они еще недостаточно далеко отъехали, и он смог заметить чувственно танцующую в пламени почти раздетую женскую фигуру. «Мириил... вот же гадина, все ей мало пищи!» — через несколько секунд парень очнулся от столь завораживающе жуткого зрелища и в ярости отвернулся, все усилия своей воли направив сейчас на то, чтоб не думать о демонице. Посмотрев на едущих поблизости патрульных, он понял, что никто этого танца в огне не видел. «А жаль, — подумал он, скрипнув в гневе зубами, — даже скованный Договором демон остается демоном. Она и на наших трупах станцует. Лучше б ир Сханса ее препроводил назад в преисподнюю».

[1] В данном случае имеется ввиду «нечистая».

Глава 11

Где-то через час похолодало, поднялся ветер. Размокшая под дождем земля теперь прихватывалась ночными заморозками, но все равно было промозгло и сыро. По узкой дороге, которая соединяла оставленную позади Ухабицу и раскинувшиеся впереди Хомутки, скакал странный с виду отряд.

Из всех звуков в округе слышался лишь конский топот, позвякивание и скрип снаряжения. Всадники молчали, сосредоточившись на дороге и своих тяжких думах. Впереди, в центре и позади отряда ехали люди с фонарями, чтоб хоть как-то освещать дорогу. Темное небо, затянутое сплошь тучами, скрыло и звезды, и свет Пьорры, который немного, а скрасил бы столь мрачную процессию. Несмотря на темную ночь и пробирающий до костей ветер, который заставлял плотнее укутываться в плащи и на глаза надвигать шляпы, всадники старались не сбавлять темп. За ними поскуливая, но стараясь не очень отставать, бежали собаки.

В такую погоду Кальвадос только радовался тому, что носит очки, к тому же гномьей работы. Сейчас в отличие от остальных его глаза защищены от ветра и не слезились.

Они уже давно не шли по следу, все указывало на то, что чернокнижник станет искать следующую деревню или другое скопление большого количества народу. Да и след вел куда-то в поля. Он либо пытался сократить путь, либо желал остаться незамеченным, а в стороне от дороги это проще сделать, чем на ней.

При всем желании догнать этого поганца ир Гролс не мог в данной ситуации позволить себе сокращать дорогу — по наезженному тракту лошади быстрее скачут и не рискуют оступиться в нору или запнуться о камень в такой темноте. Причем в полях земля уже изрядно размокла. Приблизившись к храмовнику, глава Триззумского отдела обсудил пока имелось время, их возможные действия при встрече с деревенскими. Это еще с Ухабицей прокатит версия с эпидемией, там не осталось, кому объяснять, что на самом деле случилось.

Проехав через деревянный мостик над узкой неглубокой речушкой, в спешке несущей свои бурлящие воды, чтоб возможно слиться с Каменкой, едущие впереди всадники высветили через несколько десятков метров боковую дорожку.

— Ир Гролс, в той стороне мельница, будем проверять? — спросил Варлик, когда они подъехали к повороту. — У меня жена из этих мест, — тут же объяснился он на немой вопрос начальника, откуда ему известно о мельнице.

— Да, думаю, отсюда начнем, — быстро решив, согласился ир Гролс, долг обязывал осмотреть все жилища.

В давние времена в родном мире Кальвадоса существовало суеверие, что колесо водяной мельницы крутят черти. Конечно, воздействие воды на мельничное колесо и отсутствие чертей потом доказали. Но сейчас, в этой тишине, в которой даже журчанье воды слышится приглушенно, он задумался об этих самых чертях...

Вскоре дорога пошла под уклон вверх и фонари высветили темное двухэтажное здание старой мельницы с пристройками. Здесь ручей ниспадал с каменного пригорка, и вода сверху поступала на лопасти небольшого колеса, но сейчас оно не двигалось. Здесь шум воды немного нарушал давящую на людей тишину, казалось, ее журчанье говорило им: «Ничего не изменилось, тут все спокойно...»

Но отсутствие света на самой мельнице и в доме неподалеку как раз говорило об обратном. А уж то, что их никто не вышел встречать...

По тихому приказу ир Гролса патрульные спешились и пошли осматриваться. Кальвадос последовал их примеру, да и надоело мозолить зад в седле. Через пару минут Хогл, замешкавшийся у колеса, окликнул своего десятника. Заинтересовавшись, парень тоже туда пошел.

Зрелище Кальвадосу предстало не из приятных, хоть и не столь ужасающее как развороченные демоном тела сослуживцев. Между лопастей, головой вниз лежало тело женщины. Помимо сломанной шеи у нее, вероятно, и позвоночник сломан, руки неестественно выгнуты, кое-где торчали наружу обломки костей.

— А ну-ка ребята, давайте вытащим, не хватало еще потом людям зараженную водицу хлебать, — Окриз подошел ближе и стал вытаскивать труп.

«Надеюсь, я не подхвачу простуду или на худой конец воспаление легких. Вот будет комплект к сломанным ребрам!»