в объятия. – Теперь ты в курсе всей этой херни. И понимаешь, почему мне важно быть типа в отношениях. Директор хотя бы свою дочку под меня подкладывать не будет, а то он очень старается это сделать. И она еще такая… Да ты, блин, сама видела. Это бронетранспортер, а не девушка. Ну ладно, хер с ней. Лучше скажи, с чего вдруг ты психанула на балу?

В первое мгновение я хочу ему все выложить. Про маму, к которой пристает директор и вынуждает ее к… ну понятно к чему. Про то, что у нас нет денег, про то, что мама боится, что я не получу нормальную профессию и буду, как она, про то, что мне надо быть идеальной студенткой, иначе я превращусь в отличный рычаг давления на маму, про то, что сейчас у директора есть еще один глобальный повод усложнить мне жизнь, чтобы я освободила дорогу его дочери…

Но я молчу. Мы с Заком друг другу никто. Он уедет через пару месяцев. Навсегда уедет и даже не вспомнит обо мне, так зачем я буду сейчас откровенничать? Чтобы что? Чтобы он меня пожалел?

Сделать-то Зак все равно ничего не сможет. Ему сейчас нельзя ссориться с директором. К тому же… это в первую очередь мамина тайна, и вряд ли я имею право разглашать ее без разрешения…

– Мне особо нечего тебе сказать, – натянуто улыбаюсь я.

– Нечего сказать? – хмурится Зак. – Тогда в чем прикол, я не понял?

– Просто… если бы я раньше знала, что ты будешь использовать меня как прикрытие перед директорской дочкой, я бы отказалась. Я и сейчас не уверена, что хочу продолжать эту игру. Но раз я тебе обещала…

– Ничего не понимаю. В смысле ты бы отказалась? Почему?

– Не хочу лишних проблем, – говорю я туманно.

– Каких еще проблем! Ерунда какая-то. Лия, да что тебе сделает директор? Ты отлично учишься, ты идеальная студентка, да у тебя, блин, даже мама тут работает. Чего тебе бояться?

– Повторяю еще раз: я не хочу проблем, – ровно говорю я. – Мне нужны хорошие оценки, хороший аттестат, а эта история может плохо повлиять на них.

Зак смотрит на меня с каким-то неприятным удивлением.

– И это говорит девушка, которая в одиночку забралась в директорский кабинет? – тянет он, и в его глазах я вижу что-то, очень похожее на разочарование. – Не верится. Мне казалось, в тебе было больше авантюризма и смелости.

– Тебе казалось.

– Окей, – через паузу роняет Зак и замолкает.

Я тоже молчу.

– Ты обиделась?

– Нет.

– Тогда иди сюда. Мы сегодня что-то слишком много говорим, и ничего хорошего из этого не выходит.

Он делает шаг, притягивает меня к себе и начинает мягко гладить мои плечи, осторожно проскальзывая большими пальцами под широкие бретели платья. Потом его ладони по-хозяйски опускаются ниже и накрывают мою грудь. Соски сразу напрягаются, проступая под шелковой тканью, а низ живота сладко тянет, как всегда, когда Зак меня трогает.

– Солнце мое, – жарко выдыхает он мне в шею.

Мое тело инстинктивно жмется к нему, привычно подставляется под ласки, зная, что скоро будет хорошо. Очень хорошо.

Как же я привыкла к Заку всего за пару недель! Привыкла к его нежностям, к его смеху, к его утешениям и подкалываниям. В нем столько энергии, столько неудержимого желания пробовать новое и рисковать, что и я рядом с ним меняюсь, словно открываю в себе ту Лию, которая до этого была спрятана и задавлена всякими «нельзя» и «надо».

Я столько о нем знаю… Знаю, как надо его касаться, чтобы все его тело вздрагивало от удовольствия, знаю, как он зло хмурится, если что-то не получается, знаю, как меняется его голос, когда он возбужден, знаю, как блестят глаза в предвкушении чего-то интересного… Не знаю только одного – что со всем этим делать. Через два месяца я утону в нем еще сильнее, и шансов выбраться из абсолютно безнадежной любви у меня не будет. А он уедет. Он точно уедет. Один.

И поэтому я принимаю очень сложное решение, против которого протестует все мое существо.

Я осторожно убираю его руки и делаю шаг назад.

– Зак, – я стараюсь говорить спокойно. – Еще кое-что. Давай договоримся, что с этого момента больше никакого секса. Никаких объятий, никаких поцелуев наедине… И вообще ничего, кроме игры на публику. Я выполню наш договор, но больше ничего от меня не жди.

– Интересно. И с чего это вдруг? – он враждебно на меня смотрит, прищурив свои зеленые глаза. – Раньше тебе все нравилось.

– А сейчас нет. Я больше не хочу.

– Лия, блядь! – рявкает Зак и, мгновенно преодолев расстояние между нами, хватает меня за запястья. – Да что с тобой нахрен происходит? Ты мне уже второй раз за вечер ебешь мозги! Что случилось? Тебя не устраивают наши условия? Хочешь от меня еще что-то? Цена выросла или как? Теперь еще денег надо добавить?

– Да пошел ты, – я вырываюсь из его хватки и со всей силы толкаю его в грудь. От обиды на ресницах вскипают слезы. – Ты вообще о чем-то можешь думать, кроме денег? Мне они не нужны!

Зак снова хватает меня, но на этот раз крепко – так, что мне не вырваться.

– А что тогда тебе нужно? – почти рычит он.

– Какая разница! Ты все равно мне этого не сможешь дать!

– Да блядь! – он так сильно злится, что буквально рычит на меня. – Ты можешь нормально сказать без всяких этих ваших бабских вывертов?

– Нет!

– Лия!

– Уйди!

– Лия!!!

И в какой-то момент всего этого становится так много: моих слез, его злости, этих криков, крепкой хватки на моих плечах, что я не выдерживаю и выпаливаю ему прямо в лицо:

– Я люблю тебя!

Зак замолкает. Медленно выдыхает, а потом каким-то странным, будто неживым голосом повторяет:

– Любишь?

– Да, – я уже ругаю себя за то, что сказала, но обратно эти слова не вернуть. – Поэтому я и не хочу, чтобы… Ты все равно скоро