Шрифт:
Закладка:
Значительная часть долгой карьеры Паллантьери на государственной службе предполагала судейскую работу в различных уголках Папского государства. Его первое назначение, в 1532 году, привело его на должность прокурора неподалеку от дома, тоже в Романье429. Чуть позже мы обнаруживаем его уже в Анконской марке430. Затем совсем недолго он служил губернатором Чезены, а позже замещал своего будущего противника, Сильвестро Альдобрандини, в роли губернатора Фано431. В следующем году, 1534 или 1535‐м, Паллантьери возглавляет городские власти Перуджи. Прихватив арестантку на ночь в свои покои, он попадает в тюрьму за злоупотребление судейскими полномочиями. Его покровитель, будущий кардинал Гамбаро, выкупает его на свободу432. Эта неприглядная промашка не охладила его боевого духа, он процветал. «Я никогда не гонялся за чинами; они сами догоняли меня»433. Лицемер! Как же первое утверждение далеко от правды! Гнался ли он за чинами, или же они находили его сами, но далее Паллантьери будет служить судьей (auditore) при кардинале Гримани, покровительствовавшем и ему, и еще его отцу434. Послужив в Витербо, он впервые получает должность в Риме, становится судьей по уголовным делам в Апостольской палате435. Далее, до конца понтификата Павла III (до 1549 года), Паллантьери исполнял разные обязанности, по большей части в Риме. В 1540 году он был в Павии, ведя процесс против местного епископа, обвиненного в целом ряде преступлений436. Довольные плодами его усилий, как сам Паллантьери не преминул упомянуть в суде, папа и кардинал Фарнезе отправляли его с подобными миссиями также в Феррару, Сполето и Рокетту, а затем на период 1541–1542 годов поставили «местоблюстителем» (luogotenente), то есть судьей, а потом губернатором в Асколи437. Эта должность окажется беспокойной: ему придется во главе отряда из 400 солдат руководить захватом замка; пререкаться с городским советом, грозившим нажаловаться на него в Рим; и наконец, оказаться под судебным надзором (sindicazione) в Асколи, а затем и в Риме за неверные политические шаги и сомнительное сексуальное поведение438. Однако он был все еще на взлете своей карьеры. Паллантьери сохранил должность судьи по уголовным делам и в конце понтификата Павла III ездил с дипломатическими поручениями к императорскому двору в Ульм (1547) и в Нидерланды на восемь или десять месяцев (1547–1548), где вел переговоры о продаже папских квасцов439.
Несмотря на это долгое восхождение к вершинам, Паллантьери не испытывал удовлетворения. Будучи женат, он не мог принять церковный сан440. В суде Паллантьери вспомнит слова папы-весельчака Юлия III, брошенные со всегдашней его насмешливостью:
Он похвалил меня больше, чем я того заслуживал, а потом положил руки мне на плечи и сказал: «Не падайте духом, ведь я в любом случае хочу сделать вас славным прелатом, пускай вы и женаты»441.
Поскольку самые высшие чины в Папском государстве доставались клирикам, Паллантьери стал поглядывать в сторону Генуи, Милана, Сиены и Неаполя442, выискивая, где трава зеленее. Тем временем, оставаясь судьей по уголовным делам при Римском губернаторе443, он убеждал папу Юлия назначить его на более значительный пост фискального прокурора444. Брат папы Бальдовино дель Монте, по его словам, покровительствовал его карьере и продвижению по службе445. Однако Юлий заваливал Паллантьери поручениями вне стен Рима: в Камерино, Равенне, Сполето и Тоди. А затем, в 1554 году, поставил его во главе Анноны, Зерновой службы. И стал Паллантьери рыскать по Патримонию Святого Петра, плодородной области к северо-западу от Рима446. В качестве commissario Анноны он выступал сразу как купец, администратор, судья и начальник стражи. Он мог вести расследования в отношении производителей зерна и торговцев зерном, заключать их под стражу, судить их и конфисковывать скот и произведенные продукты. Комиссар мог требовать отчеты о запасах и заставлять продавать зерно по низкой цене; он устанавливал цены с расчетом на то, чтобы государственная власть могла обеспечить город Рим хлебом. Это было идеальное местечко для мздоимства и двурушничества; Паллантьери быстро обогащался. Самый большой куш он получил, уступив конфискованное зерно по сходной цене сговорчивому тосканскому купцу Паоло Витторио. Тот же сторговал свой улов не в Риме с его регулируемыми ценами, но на свободном рынке. Паллантьери же втайне получил половину вырученной суммы. Прочие купцы сразу учуяли подвох, поскольку Паллантьери и его сторонники в городском совете блокировали предлагавшиеся ими цены на зерновых торгах.
«Паллантьери не купит ни единого руббио (меры) зерна в Чивитавеккье, без того чтобы не выгадать на нем хоть один скудо», – едко замечали они. Конечно, это преувеличение, поскольку в то время цена на зерно в Риме составляла четыре скудо за руббио, но сразу понятно, откуда растут ноги у этой сплетни. Спустя два года кардиналу Карафе удастся разрушить карьеру Паллантьери, раскопав эти вопиющие аферы447.
На гербе дома Паллантьери изображены три птичьи ноги с острыми когтями, сжимающими шары (шары – palle отсылают к родовому имени). Чьи они? Орлиные? Соколиные? Другого стервятника? Какой бы хищной птице они ни принадлежали, герб подходил владельцу: Алессандро Паллантьери был ненасытен и жесток. Он бывал алчным, самонадеянным и безжалостным, а в распутстве бесцеремонным и нечистоплотным. Однако это не мешало Паллантьери преуспевать, высоко поднимаясь на государственной службе; очевидно, его достоинства и таланты перевешивали его пороки. Бесспорно, великие мира сего часто его высоко оценивали и оказывали ему всяческое покровительство. При Юлии III он был желанным гостем в Ватикане, постоянным компаньоном самого папы за игорным столом, как и за другими столами в других дворцах. Во время процесса, пытаясь оправдать свое сомнительное богатство, подозрительно напоминавшее поживу взяточника, Паллантьери объяснял его своим мастерством и удачливостью в игре. Его попытки сбить с толку обвинение заставляют вспомнить заметки натуралистов об уловках куропаток и чибисов, которые, начиная чирикать, чудесить
