Тыкать я ни в кого ничем не стала, хотя бы потому, что не была уверена. Сейчас мне надо быть предельно осторожной в словах, высказывая лишь то, в чем уверена. Просто потому, что запас доверия ко мне и без того истощен до невозможности, а любые нестыковки могут вновь сделать меня ведьмой и лгуньей.

— Где их гнездо? — В невозмутимость и непонимание могут играть двое. — Известно что-то о количестве?

— Сама знаешь, как это бывает. Координаты: «где-то там», количество: «много», сроки: «лучше позавчера». Отряд мне не дали, так что вряд ли их там заметили действительно много. Кроме нас пойдет еще один парнишка-водник из выпускников. Но он не языкастый, так что про тебя вряд ли будет задавать вопросы и распространяться. Заночуем здесь, завтра подхватим его на соседней улице — и за дело.

Глава 42

Ли Нин

Обещанный парнишка, Сан Шин, оказался примерно таким, какого я представляла: юный настолько, насколько это возможно, неопытный и наверняка чудом прошедший выпускные испытания. Судя по тому, что на задание его спровадили в одиночку, остальная пятерка их не прошла вовсе. Миленько.

Как-то совсем сконфуженно поздоровавшись, он тенью двинулся за нами. Мысли мои по большей части были заняты планом, который излагал Огонь, но краем глаза я раз за разом ловила на себе прямо-таки кожей ощутимый взгляд, будто юнца распирало от невысказанных слов. В конце концов, не выдержав, я отстала от напарника на полшага и, поравнявшись с Сан Шином, скрестила руки на груди:

— Май Юндин сказал, что ты не болтливый, но есть разница между «не болтливый» и «способен задрать, не высказав ни одного вопроса». Если он велел тебе молчать в тряпочку и не трогать меня, то официально разрешаю об этом забыть. Ну?

Мальчишка отчаянно покраснел.

— Да. То есть нет. Мне не приказывали не задавать вопросов, просто не хотел надоедать. Просто… — Он замялся, поправляя коротко стриженные волосы, и, собравшись, выпалил: — Вы маг. Причем, судя по словам инструктора, очень сильный и работавший раньше в боевой связке. Но вы женщина. Как так вышло?

До чего же мило.

На языке моментально закрутилась тысяча колкостей, но затем внимание привлек до невозможного ехидный взгляд Огня. Он явно ждал примерно такого вопроса и знал что-то, чего не знала я.

Пришлось умерить свою язвительность и ограничиться коротким:

— Так вышло. Долгая история.

— Но…

— Беру свои слова назад, больше никаких вопросов.

Ян

Сволочи! Знали ведь, заранее знали!

Развернувшись, я хорошенько саданул ногой по двери. Нога не оценила, дверь мою атаку обидно проигнорировала, снаружи никого шум не заинтересовал.

Взвыв от беспомощной ярости, я рухнул на кровать. Попавшаяся под руку подушка полетела в комод, своротив неудачно подвернувшийся канделябр. Был бы сумрак — был бы пожар. По счастью, днем свечи были потушены, хотя я не мог с уверенностью сказать, что не хочу спалить этот паршивый дом ко всем нечистым.

И Нин-джэ хороша. Я понимаю, что теперь не номер один в списке ее любимых собеседников, но она могла бы мне об этом сказать. Хотя бы коротко, в двух словах.

Попытался бы я за ней увязаться? Конечно, попытался бы. И даже не был бы оскорблен, если бы уже после этой моей попытки меня также заперли. Но просто свалить в туман, ни слова не обронив, и при этом приказать этим двум дрессированным обезьянам быть мне за нянек… Ну я ей устрою при встрече…

Впрочем, несмотря на попытки успокоить себя прокручиванием в голове способов ей отомстить, я все же не мог отделаться и от другой, куда менее приятной мысли.

Было бы кому мстить.

Да мать ее, самый могущественный орден магов точит зубы на ее задницу, а она, вместо того чтобы окопаться в безопасном месте и решать насущные проблемы, суется в самое пекло. Знать бы еще на кой.

И ладно бы на завершение ритуала у нее был обоз и маленькая тележка времени, так нет — на дни счет скоро пойдет, а она все скачет, как белка контуженная. А время неумолимо утекает сквозь пальцы.

«— Ей нужно что? — Я смотрел на бледную усталую рожу Дождя и не мог поверить. Мне же послышалось?

— Ее прошлое тело. — Дождь невозмутимо кивнул.

На осознание происходящего потребовалось ровно четыре с половиной секунды. А затем я, скорчившись, захлебнулся смехом. Острым, мучительным, граничащим с истерикой.

В нем было все. Злорадство — потому что этот благочестивый ублюдок напоролся на собственные грабли. Подлая радость от того, что ему самому — лично, мать его! — придется сказать об этом Нин-джэ в глаза. Но больше всего — исступленное отчаяние и боль, потому что теперь все пропало. Он все уничтожил, собственными руками! Если для завершения ритуала Нин-джэ нужно ее собственное тело, то надежды не осталось. Все было зря.

Смех перешел в рык, и я, слабо соображая, что и как делаю, шарахнул по его все еще преступно невозмутимой морде первым, что пришло в голову.

Чары он отразил с легкостью, хотя всплеск такой силы должен был нанести хоть какой-то урон. Неужели я настолько отстал от них всех за прошедшие годы? Ну ничего, теперь у меня будет время и новая цель. Они трупы. Все они!

— Успокоился? — От новой вспышки он просто увернулся, не сочтя нужным парировать. — Вижу, что нет.

Гибкие лозы ставшей до мерзкого упругой воды метнулись в мою сторону, притягивая руки к бокам и лишая движения.

— Доволен? — Потеряв свободу действий, я снова обрел дар речи. — Счастлив, что сделал все, чтобы ее погубить? Сколько, думаешь, ей осталось теперь? Месяц? Неделя? Сейчас ей скажешь, как избавился от единственного, что могло ее спасти, или подождешь, пока она совсем ослабнет?

— Подожду, пока ты совсем успокоишься. — Дождь не менялся в лице, но, кажется, в глубине его зрачков блеснуло то самое мстительное удовольствие, которое лилось из него тогда, много лет назад. — И если ты не попытаешься зашибить меня какими-то еще второсортными чарами, может, даже расскажу, что ее тело в сохранности и ждет, пока я смогу забрать его из того места, где спрятал от тебя».

Зубы заскрипели, стоило мне вспомнить последнюю встречу с Дождем. Больше этот ублюдок не заходил, но, видит небо, мне хватило. С-скотина! Спрятал! Спрятал!