Спустя час я уже сидел в его кабинете.

Виктор Форсберг был высоким, худощавым мужчиной средних лет. Он имел облик интеллектуала: очки, сдвинутые на переносицу, коротко стриженые и аккуратно зачесанные набок волосы, цепкий пристальный взгляд темных глаз.

— Присаживайтесь, барон Ульберг. Будете чай, кофе?

— Кофе, пожалуйста. Без сахара. Благодарю.

Я сел напротив хозяина кабинета. Он по телефону попросил секретаря сделать два кофе, после чего обратился ко мне.

— Барон Ульберг, вы знали, что господин Босстром завещал вам свой виноградник и завод по производству виноградного сока?

Я поперхнулся слюной от потрясения.

— Карл завещал мне… свой виноградник и завод? — переспросил я, не веря услышанному.

— Именно так. Вам знакомо имя графа Викара Нильсона?

— Знакомо, — процедил я сквозь зубы.

— Он попытался выкупить виноградник и завод у Анни Босстром, и она подписала договор, однако он аннулируется. Анни не знала, что ее отец завещал дело своей жизни вам.

— Разве по закону все не должно отойти Анни — единственной наследнице Карла?

— По закону госпожа Босстром должна получить минимум половину отцовского состояния. Ей отошли все накопления господина Босстрома, а также его дом и магазин. В сумме своей она получила по закону достаточно, чтобы господин Босстром мог завещать остальное свое имущество кому-то другому.

— Странные дела творятся… — пробормотал я задумчиво.

— Как вы думаете, барон Ульберг, почему господин Босстром завещал свое дело вам?

— Вы ведь нотариус, а не сотрудник полиции, верно? — с улыбкой спросил я. — К тому же, я и сам хотел бы получить ответ на этот вопрос. Впрочем, мы с Карлом были друзьями, он еще дружил с моим покойным дедом. Так что…

— Господин Босстром прописал одно условие. Вы получите виноградник и завод в том случае, если согласитесь выплачивать содержание Анни Босстром. Сумма фиксированная — сто тысяч крон в месяц.

— Никаких проблем, я бы и сам не оставил дочь друга без помощи.

— Тогда вы можете вступить в право владения завещанным сию секунду, барон. Осталось лишь подписать бумаги.

Форсберг выудил из папки связку документов и передал мне. Я провалился в изучение написанного. Подписывать, не прочитав каждое слово? Так делают только глупцы.

Убедившись, что все чисто, я подписал документы, после чего нотариус передал мне мой экземпляр вместе с ключом от заводского кабинета Карла, и мы распрощались.

Я вызвал такси и продиктовал адрес завода Карла. Надо осмотреть свои новые владения и познакомиться с подчиненными.

Завод Карла оказался небольшим двухэтажным зданием. У ворот стоял лишь один охранник.

— Это частные владения, господин, посторонним вход воспрещен, — этими словами он встретил меня, когда я направился в его сторону.

— Здравствуйте. — Я вытащил из папки документ, подтверждающий мое право на завод, и сунул под нос мужику. — Будем знакомы: я — новый владелец этого завода. Барон Аксель Ульберг.

Не дожидаясь ответа от впавшего в ступор охранника, я направился ко входу в здание. Отворив крепкую металлическую дверь, вошел внутрь и оказался в маленьком пустом холле. Справа от двери поднималась лестница на второй этаж, впереди маячили огромные двойные двери в другие помещения.

— Кто вы и как сюда попали? — По лестнице спускалась миловидная женщина средних лет, одетая уж чересчур неуместно для работы в таком месте — облегающее платье едва доставало до колен и сильно открывало обзор груди.

Дамочка подошла ко мне.

— Доброго дня, госпожа. — Я сунул ей документ и стал дожидаться, пока она ознакомится с ним.

— Так вы теперь наш новый начальник?

— Именно так, — одобрительно улыбнулся я. — А вы кто такая будете?

— Ваша правая рука, барон, — обворожительно улыбнулась она, протягивая руку в такой манере, словно бы для поцелуя. — Ингрид Эриксон.

Я пожал ее руку, от чего дамочка слегка поморщилась, и спросил:

— Я хочу все осмотреть здесь и познакомиться с моими подчиненными. Кто может мне это устроить?

— Конечно, я, господин, ведь я ваша правая рука.

— А мужчины здесь работают? Боюсь, в обществе столь прекрасной дамы мне будет трудновато сосредоточиться на деловых вопросах, — подтрунивая над ней, сказал я.

Уж не знаю, почему, но не вызывала у меня моя «правая рука» ни доверия, ни симпатии.

— Как вам будет угодно, хозяин. — Ингрид не смогла скрыть недовольства. — Но, вы уж извините, господин Босстром нанимал к себе на работу в основном всякий сброд, поэтому знатному человеку, такому, как вы, вряд ли будет приятно в обществе кого-либо из них.

— Позвольте мне самому решить это, госпожа Эриксон, — холодно отозвался я. — Приведите ко мне одного из рабочих завода, и можете вернуться к своим обязанностям.

Обдав меня холодом презрения, Ингрид направилась к двери в конце холла. Когда она отворила ее, выпуская сюда шум, я успел увидеть какие-то аппараты и людей в рабочей одежде. Значит, там производственное помещение, как и следовало ожидать.

Спустя минут семь «правая рука» привела ко мне маленького, но крепкого мужика с усами и залысиной на макушке. Он поздоровался и сообщил, что работает на заводе управляющим.

Дождавшись, пока Эриксон уйдет, я обратился к подчиненному:

— Где мы можем спокойно поговорить? Знаете… чтобы без лишних ушей.

— В подвале никого. Ступайте за мной, барон.

Мужик повел меня в производственное помещение. Оно было огромным — относительно, конечно, так-то завод в целом небольшой. Я пробежался глазами по трудящимся фигурам и насчитал вместе с моим проводником семь человек. Негусто. Видать, у Карла дела обстояли еще хуже, чем мне представлялось.

В помещении было множество аппаратов для переработки винограда.

Мы шли в дальний угол. Мой спутник открыл высокую дверь и стал спускаться по лестнице вниз. Я затворил дверь за собой и последовал за ним. Мы оказались в прохладном помещении. Мужик нажал кнопку на стене, и тусклый свет залил подвал. Оказалось, что здесь довольно просторно.

Вдоль одной из стен стояли деревянные бочонки, нагроможденные друг на друга.

— Использовались раньше, для хранения вина, до закона этого… — пояснил мой проводник, проследив за моим взглядом. — А эти… — Он подошел к пластмассовым бакам, выстроенным вдоль противоположной стены: — … здесь мы храним виноградный сок.

— Как тебя зовут? — спросил я первым делом у него.

— Боб, господин, то есть Роберт.

— Хорошо, Роберт. Я хочу, чтобы ты честно