И о а н н а. Жаль, что вы не слышали нашего с Сульмой разговора.

В р о н а. А если бы слышал? Почему вы думаете, что наши оценки сошлись бы? Кроме того, мне приходится сопоставлять еще некоторые факты и обстоятельства… Я уже говорил, что утром Сульма произвел на меня впечатление человека, который что-то скрывает. Кроме того, я узнал, что… Впрочем, с какой стати я так разоткровенничался?

И о а н н а. Правильно, особенно учитывая, что время идет, а я все еще не знаю, убираться мне или…

В р о н а (неуверенно). Наверху есть комната для приезжих.

И о а н н а. Благодарю. Я предпочла бы остаться здесь. Спать я все равно не буду… (Прислушиваясь.) Слышите? Соловьи в парке.

В р о н а (слушает). Да, их пора… (После паузы.) Я тоже вряд ли усну…

И о а н н а (после паузы). Соловьи всегда остаются… (Тихо смеется.) Ну, сейчас-то вы поняли, почему я сюда пришла? Только я не предполагала, что из моего сугубо личного дела получится, как и у Сульмы, бог весть что…

Внезапно оба оборачиваются к террасе. По ступенькам бежит  X э л я, вбегает в комнату, при виде Вроны и Иоанны останавливается.

Х э л я (после паузы, взволнованно, шепотом). Ах, извините! (Губы ее по-детски дрожат. После паузы, сдерживая рыдания.) Не буду мешать! (Убегает со смехом, который, скорее, похож на рыдания.)

В р о н а (очень смущенно, после долгой паузы). «Не буду мешать…». Слыхали?

И о а н н а. Слыхала. Бедняжка.

В р о н а. Но ведь она готова подумать… Она и так уже утром назвала меня лицемером…

И о а н н а. Сочувствую.

В р о н а. Это именно она видела вас на опушке леса три вечера подряд. Как вы думаете, смеялась она или плакала?

И о а н н а. Следуя женской логике, и то и другое.

В р о н а (огорченно). Плохо дело, надо немедленно исправлять…

И о а н н а. Да, уж если исправлять, то немедленно.

В р о н а. Извините меня! (Быстро удаляется.)

Иоанна смотрит ему вслед, затем подходит к выключателю, поворачивает его, гася электричество; стоя на пороге террасы, глядит на парк, залитый лунным светом. Входит  С у л ь м а.

С у л ь м а. Вы, наверное, устали, паненка? Я принес плед.

И о а н н а. Спасибо. Положите, хотя вряд ли он мне понадобится.

С у л ь м а. А пан директор?

И о а н н а. В парке. Пошел исправлять… С панной Хэлей…

С у л ь м а. С панной Хэлей? А что исправлять?

И о а н н а. Откуда я знаю? Свою пошатнувшуюся репутацию… А вы идите, пан Сульма. Я хочу побыть одна…

С у л ь м а, пожав плечами, медленно уходит через правую дверь. Иоанна, стоя на пороге террасы, смотрит в глубь парка.

Конец второго действия.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Декорация второго действия. Раннее утро следующего дня. И о а н н а  дремлет, сидя на диване, подвернув ноги, укрытая пледом. На террасе появляется  П у л т о р а ч к а  в большом платке, под которым спрятана какая-то довольно большая вещь. Она, крадучись, входит, осматривается; увидев Иоанну, на цыпочках подходит к столику перед диваном и ставит на нее вещь, обернутую тряпкой. Некоторое время с любопытством смотрит на Иоанну.

И о а н н а (просыпается, увидев Пулторачку). Кто здесь?

Пулторачка бежит к выходу.

Подите сюда! Кто вы такая?

П у л т о р а ч к а (возвращаясь). Пулторачка, паненка. Жена Войтека Пулторака… (Показывает.) Горшок вам принесла, паненка…

И о а н н а. Горшок? (Разворачивает красивую майоликовую вазу.) А-а-а! Откуда она взялась?

П у л т о р а ч к а. Да уж взялась, взялась, паненка… черт попутал… Люди нахватали того да сего, как только фронт откатился и власти никакой не было… А нынче, когда по деревне слух прошел, что паненка в усадьбе, мы с Войтеком порешили вернуть… «Поди, говорит, жена, отнеси паненке». Вот я и принесла. (Складывает тряпку, прячет под платок.)

И о а н н а (расстроена). Говорите, слух прошел?

П у л т о р а ч к а. Еще какой, все болтают. Так уж вы, паненка, не гневайтесь, что горшочек немного подержали. А хорош был горшочек, хорош… Капусту я в нем солила.

И о а н н а. Да мне он зачем?

П у л т о р а ч к а. Это уж ваша забота. Мы с Войтеком порешили вернуть… потому все теперь может быть. Раз уж вы, паненка, ночуете во дворце, то ого-го!

И о а н н а. Но я сию минуту ухожу отсюда! Что вы надумали?

П у л т о р а ч к а. А что нам думать? Вам лучше знать… (Понизив голос.) Хотите, расскажу, что и где припрятали люди…

И о а н н а (раздраженно). Нет, не хочу. Пусть себе солят свою капусту и огурцы!

П у л т о р а ч к а. Как же это? Мы вернули, пускай и другие тоже…

И о а н н а (насмешливо). Хорошо, хорошо. Я буду помнить, что вы вернули.

П у л т о р а ч к а. Вот-вот! Не забудьте, паненка, что Пултораки вернули. (Пододвигается ближе, доверительно.) А земли-то мы не брали, боже упаси! После той, как ее… реформы… Не дали нам, сказали, своей, мол, у вас хватает…

И о а н н а (нетерпеливо). Идите же, уходите!

П у л т о р а ч к а. Ухожу, ухожу, горшок вернула, можно и уйти. В ножки кланяюсь, паненка, желаю здравствовать… (Смотрит на вазу, вздыхает.) А горшочек хорош был, хорош… (Уходит через террасу.)

Иоанна встает, переставляет вазу на камин, отойдя любуется ею. Спустя минуту раздается стук в правую дверь.

Входит  С у л ь м а.

С у л ь м а. Восьмой час пошел…

И о а н н а. Неужели? (Вынимает из сумочки губную помаду, пудру, пудрится.) Вот так-то, пан Сульма… И эта ночь прошла… Вы даже представить себе не можете, что здесь случилось этой ночью.

С у л ь м а. Что такое?

И о а н н а. Не беспокойтесь. События в области духовной.

С у л ь м а (серьезно). Духам я уже перестал верить.

И о а н н а. А все-таки, поверьте мне, я здесь беседовала с духами. С духами моих предков, вот как… И даже вон с этим страшным кастеляном, который при дневном свете похож на разбойника. (Подходит ближе.) Я с ними говорила и о вас тоже… о том, что вы мне рассказали… (Как бы сбрасывая с себя остатки сна.) Ну, мне пора. Не хотелось бы встретиться с вашими, например, с панной Хэлей… Взгляните, пожалуйста, с террасы, нет ли ее где-нибудь поблизости.

С у л ь м а. Нет, я только что видел, она шла в инсектарий. Работа у нас начинается в семь часов. Не знаю почему, но панна Хэля была очень веселая, даже насвистывала.

И о а н н а. Интересно… А вам это не померещилось, пан Сульма?

С у л ь м а. Нет. Хорошо видел и слышал.

И о а н н а. Ах да, вы же ничего не знаете… Эта девушка пережила вчера тяжелый момент… А где ваш директор?

С у л ь м а. Тоже побежал в инсектарий, вслед за ней…

И о а н н а. И тоже насвистывал?

С у л ь м а. Ну что вы! Говорить он мастер, но чтобы свистеть? По дороге только несколько нарциссов сорвал с клумбы. Даже странно, такого за ним тоже никогда не водилось…

И о а н н а. Может, странно, а может, и нет… Скажите, пан Сульма, могли в деревне узнать, что я здесь?

С у л ь м а. Ни боже мой, откуда?

И о а н н а. А, может, все-таки?

С у л ь м а (немного обеспокоен). Я ни одного слова никому не обронил, директор тоже. Разве что… разве моя старуха?

И о а н н а (надевая жакет, подходит к Сульме).