Фотограф чуть не рявкнул: "Тебя, щенок, не касается!" Но давеча сам думал поговорить с Ромкой о Люде, Вадиме и рыжих убийцах, о некоторых других странных историях и личностях. Просто не дозрел пока. Строго посмотрел в наглые, азартно прищуренные чёрные глазища.

— Ром, зарываешься! Осади. А защиту строить никто меня не учил. Сам слепил. Не понял, как, лишь бы работала.

— Правда, сам. Не врёшь. Хотя блондинка-то была. А, Семёныч? Как её звали? Людмила?

— Ром, имей в виду, я очень не люблю допросов. Чего докопался?

— Да просто хочу убедиться, что ты действительно переплетаешь судьбу, а не треплешься и не маешься дурью.

Семёныч кое-что смекнул. Тихонько фыркнул:

— Смешной ты, Ромка! Зачем убеждаться, когда и так прекрасно знаешь? Мало того, сам делаешь! Или начальство потребовало результата? Чтобы "берёшь в руки, маешь вещь"?

— А ты, Михал Семёныч, догадливый! Просто на редкость, — парень мечтательно улыбнулся, склонил голову на бок, подпёр рукой, запустив пятерню в густые волосы. Жест показался старику кокетливым до неприличия, до вульгарности, Семёныча аж передёрнуло. А в чёрных глазах — пугающий восторг естествоиспытателя перед редкой находкой. "Вот ведь нечисть!" Старик пару раз сморгнул и проглотил вопрос, который собрался было задать. Настроение резко испортилось: "Зря я связался с этим типом. Но на попятную уже не пойду".

— Ром, если хочешь кому-то предъявить зримый, осязаемый результат, давай сейчас за работу. Тот узор нам ещё долго плести. Вместе. Я ведь не просто так хотел перестать тебя бояться, а чтобы научить.

— Правда, за увеличитель пора, — Роман допил коньяк. Гибко, по-кошачьи, потянулся — и вот он уже на ногах, в противоположном углу комнаты, добывает что-то из кейса. — Я уверен, мы ещё много интересного друг другу порасскажем. Но отпечатки нам с Геннадием Николаевичем нужны послезавтра, крайний срок.

Три с половиной часа напряжённой работы. Скупые указания Семёныча. Короткие, строго по делу, вопросы и уточнения Романа. Ни одной ошибки или сбоя. В первые же полчаса старик перестал жалеть, что взял "нечисть" ассистентом и учеником. Фотограф, мастер своего дела, отлично знал границы собственных возможностей, границы возможностей "железок" и "стекляшек". Бабы Шурина наука и другое колдовство позволяли эти границы чуть-чуть раздвинуть. "Однако как много я, оказывается, готов отдать за ощущение, будто выросла вторая пара рук: ловчее собственных, но такие же послушные. За вторые глаза, безошибочно видящие в серых и прозрачных пятнах на негативе суть, тайну и красоту будущего отпечатка. Почти невозможные вещи проходят у нас сегодня без сучка и задоринки. Душу я за это не продам, конечно. Но прощать и терпеть готов многое".

Около девяти вечера отправили в сушку последнее фото. Посмотрели друг на друга, довольные:

— Поможешь мне сейчас по чужому заказу, чаю попьём, и домой. Кстати, Ром, можешь приходить сюда в любое время, когда лаборатория свободна. Печатай сам, я тебе доверяю. И оборудование, и уборку за собой: чтобы всё, как было. Сейчас напишем заявление на круглосуточный пропуск, через несколько дней заберёшь на проходной.

— Спасибо!

— На здоровье. Но с тебя оплата. Про твой заказ и эту неделю мы с тобой договорились. А дальше, с понедельника, раз в неделю будешь приносить мне по такой штуковине, как вчера. По вазочке. За учёбу и пользование лабой.

— Ну ты жук, Семёныч! Ты хоть представляешь, чем и сколько за эти штуки платят?

— Я не представляю, где их берут. Но вещь не уникальная, правда ведь? Тебе виднее, насколько дорогая сейчас. В пятидесятые, точно знаю, можно было купить за деньги.

— Ох уж эта контрабанда магической энергии! Давно пора прикрыть, — непонятно хмыкнул Ромка. — Оставим в стороне вопрос цены. Скажи, если не секрет: куда тебе столько? Решил волшебные фейерверки на Красной Площади устраивать? Каждый день?

— Зачем фейерверки? Для работы. Для хорошего самочувствия. Смешно сказать: подержал в руках безделушку, а будто отогрелся и поел досыта. Впервые за много лет.

— Ничего смешного. Магу всегда трудно и плохо без энергии. Но и больше, чем тело способно взять, в себя не запихнёшь. Или ты решил запастись "батарейками" впрок? На много лет? На случай, если я тоже куда-нибудь сгину, как... — не договорил, не назвал имени, просто смотрел и ухмылялся.

"Мысли он читает, что ли? Или где-нибудь лежит моё досье, и та история записана в подробностях?" — Семёныч упрямо набычился:

— Даже если впрок, какая тебе разница?

— Да денег лишних тратить неохота. Тем более, на вещи, которые, в итоге, будут пылиться без дела. Экономный я, — рассмеялся Ромка.

— Вот как ни посмотрю на тебя, что бы ты ни делал, всё время улыбка до ушей. Выглядит, как смех без причины, признак дурачины. Весело тебе? Или, типа, вежливый?

— Дурацкий вопрос. Ответ сам знаешь.

Семёныч каким-то образом действительно знал, что Ромкино веселье — настоящее, не напускное. Высмотрел, когда пробовал "рентгеновский" взгляд?

— Жизнь вообще, по преимуществу, приятная и забавная штука, — чуть нахмурил брови ученик. — Ради разнообразия, можешь попробовать меня разозлить. Но вряд ли тебе понравится.

Человек вспомнил, как едва не задохнулся в чёрном облаке:

— Ром, скажи, а от чего ты разозлишься, с гарантией? Чтобы случайно не вляпаться?

Парень озадаченно прищурился, почесал затылок:

— Вот честно, не представляю пока, что бы ты мог такого наворотить. Единственное: захочешь сплести какой-нибудь узор, напрямую касающийся меня — лучше сначала спроси. По возможности.

— Ясно. Здраво. Но давай вернёмся к оплате. За пользование лабораторией я готов брать с тебя фотоматериалами от твоего поставщика. В месяц на сумму, — Семёныч назвал треть того, что сам платил институту за аренду. — А за учёбу, так и быть, согласен на одну вазочку в месяц. Если считаешь, дорого, можешь поискать другого, кто возьмётся учить тебя тем же вещам.

Семёныч почему-то был уверен: Ромка искал, но не нашёл и вряд ли скоро найдёт другого умельца "переплетать судьбу". В иных обстоятельствах, старик мог бы передать бабы Шурину науку вовсе даром. Но знал, что этот способен заплатить и заплатит. Сам готов был ещё немного поторговаться. Прикидывал: дарёной "вазочки" хватит на полгода — год, лишь бы аппетит не рос во время еды. Впрочем, и запас карман не тянет.

— Одну на два месяца, плюс фотоматериалы, и договорились. Со временем я тебе обязательно расскажу, где