— Я всегда знал, что однажды встречу тебя. Знал только место, но не момент, когда это случится, — он взял мою ладонь, раскрыл и провёл пальцем по линиям на коже. — Многое можно узнать от человека, если умела пользоваться словами. Обладать той незримой нитью убеждения. Манипулировать туманить сознание и добиваться всего, чего пожелаешь. Моим сознание так долго играли, что теперь оно уродливо. Исковеркано. Я по обычаю играл с братом в догонялки, когда меня остановила добрая улыбка той женщины. После той встречи я и нанёс символ защиты. Точнее, меня заставили.

— Кто? — шёпотом тихим, выдыхая тот вопрос, знала ответ и это вибрировало во мне.

— Ружа, — его ответ упал в мою душу и запечатался на её дне. — Она та самая гадалка, которая схватила за руку и велела сесть напротив неё, когда я бегал в лесу. А потом она заглянула в мои глаза и рассказала про тебя. Девушку, которую однажды я встречу. Девушку, которая станет…

— Камнем преткновения для твоей веры, — закончила вместе с ним.

Внутри у меня прозвучал раскат грома. Глубокий взгляд Атласа в тот момент склеил все разбросанные до этого момента картины в единое полотно. И чем больше я смотрела на него, тем больше страшилась.

— В тот самый первый раз. Как только встретились наши взгляды, всё было решено, и ты знаешь это. Чувствуешь. Соприкосновение наших душ. Притяжение. Тяга непреодолимая.

Всхлип готов был сорваться соскользнуть гремучей змеёй из горла, когда губы Атласа накрыли мои. Он дёрнул, и я упала в его объятия, позволив сожрать мою боль, которая бомбила изнутри. Атлас сначала выпил моё дыхание, властвуя своим языком вторгаясь жёстко отчаянно и грубо, а потом сосал мою губу ожидая, когда моё успокоится и перестанет трястись.

— На рассвете Вори уезжает с цирком, — шепнула ему в грудь.

Боялась заглянуть в глаза. Не знала наверняка что увижу там. Прочту ли обещание или уверенность в том, что мне нужно остаться здесь. А потом земля ушла у меня из-под ног, когда Атлас отстранился, оттолкнув, поставил на ноги и поднялся. Его тон он адской болью задел меня, перемешал все чувства в голове и сбросил вниз с того самого высокого обрыва, и я летела. И я падала и орала, как ненормальная только всё это происходило в моей голове.

— Уезжай.

Он развернулся и покинул трейлер, забрав с собой весь воздух. Я задыхалась. Я орала внутри себя, но там стояла как статуя, теперь понимая, как Атлас проделывал подобное. Сильные пожирающие эмоции они способны сделать из тебя гранит. Превратить в камень, чтобы не чувствовать. Оттолкнуть все эмоции, которые словно цунами водоворотом тугим затягивали на дно, топили, убивали и жгли.

Восемнадцать

Страх

Теперь я понимала, почему не сошла с ума, когда нашла маму мёртвой. Её хладный труп всё ещё чётко сидел в моём сознании, но в тот момент, когда произошла та трагедия, я подавила в себе страх и боль. Запретила эмоциям мешать. Блокировала любые чувства, которые могли всплыть во мне, которые словно петарды взрывались изнутри, и каждая новая била больнее и на том месте кровавое месиво образовалось. Чтобы избежать этого, чтобы не потерять себя я поставила блок.

Также поступила и в тот момент, когда Атлас приказом гравийным велел уезжать. Рассвет он коснулся меня пробуждая, но мозг был пуст. Не осталось ничего. Никаких эмоций, но я всё же ощущала зловонный запах едкой боли, что огнём металась в душе. Те чувства они бродили под кожей словно вражеское войско и кололи. Мне хотелось чесать кожу, чтобы вырвать их соскоблить из тела вынуть из сознания, но я не могла. Если откроюсь, позволю надежде, что взорвалась будто бомба огромная и безобразная снова взять главенство у того вражеского войска сломаюсь. И я понимала, это станет последней каплей в моём море безумия. Тогда я точно стану той самой СУМАСШЕДШЕЙ, которую всегда боялась увидеть во взгляде, когда смотрела на своё лицо.

Ясми суетилась, рядом собираясь в путь, а я только исполняла её приказы, не позволив себе думать. Тот шаг он снова кинул меня в кипящий котёл агонии, в котором я варилась заживо и не могла восстановиться.

— Ну почему ты такая рассеянная, Зафира? — ворчала Ясми, когда я в очередной раз переиначила её наказание. — Что происходит? Ну же девочка поговори со мной.

Я отвернулась, зажмурив глаза, и в тот момент осознала, что внутри меня рушились барьеры. Всё чем я была, кого знала в себе, оборачивалось пеплом.

— Мне нужно прогуляться, — хрипло так надрывно, что пришлось взять себя в руки, буквально сжав до боли живот, который свело судорогой. — Десять минут, Ясми, и я вернусь.

Она подошла и провела руками по плечам, а мне зашипеть хотелось в тот момент. Огрызнуться на неё. Велеть не трогать меня. Прикосновения они причиняли физическую боль. Закусив губу, я ждала, понимая, что иначе Ясми пойдёт со мной, а я не могла. Не хотела. Нуждалась в чём-то грубом сыром с запахом земли.

— Конечно, — мягко. Ясми чувствовала во мне изменения. Она понимала гораздо больше, чем позволяла мне видеть. — Только не задерживайся. Все уже готовы.

Кивнув, направилась в единственное место, которое могло стать моим бальзамом. Место, в котором я чувствовала себя живой.

«В его руках также было».

«Прочь», — завопила изнутри, разрывая в клочья те предыдущие слова.

Земля она должна была остудить ярость, пылающую в венах. Замедлить разрушение внутри моей души. Но этого не произошло тогда я и побежала. Ветки хлестали по лицу, слёзы текли по щекам во рту металл от крови губы в мясо, а внутри всё глубже и громче засел крик, который готов был вырваться наружу и заглушить все остальные звуки. И тогда я споткнулась, зацепившись о корень упала на колени и заорала, выпустив так давно сдерживаемый вопль. Он раздирал горло изнутри. Рёбра трещали от силы, с которой моя боль выливалась наружу. Кругом всё стихло, когда я заметила впереди ту полуразрушенную церковь, что печалью для меня обернулась.

«Не сдавайся, — шёпот коснулся моего сознания. — В твоих венах сила».

Ветер унёс те призрачные слова, впиваясь в каменные стены церкви. Лёгкий едва уловимый силуэт, так напоминающий бабушку Ружу, скользнул по коридору. Маня. Зовя за собой. И я снова пошла.

— Бабушка, — шептала, вытирая рукавом слезы. — Я так скучаю.

Когда выдохнула, словно признание те слова, поняла, как поступить. Я больше не стану прятаться. Найду свой табор, чтобы увидеть бабушку обнять и вдохнуть аромат её волос. Она травами пахла. Ромашкой больше чем крапивой, которую так любила заваривать. И я хотела пропитаться теми ароматами утопить в них свою печаль и сознание.

А потом я нашла то, чего не искала. Болиголов. Та самая трава, которую мама любила. Опасная. На острие ножа. Её нужно использовать правильно, иначе можно отравиться. Присев рядом с цветами хотела склониться и вдохнуть их ядовитый аромат, когда по спине прокатилась волна страха. Он липким казался и удушающим. В тот миг осознала если обернусь, увижу чудовище, наблюдающее за мной. Тело напряглось. Спина выпрямилась, словно по ней хлыстом прошли. На лбу выступила испарина. Я закусила губу, провела пальцами по верхушкам цветов, пока моё сознание металось внутри и вопило, предупреждая об опасности.