Лидия пошла на Блумфилд‑Роад. В этом месте Мейда Вейл переходил в Маленькую Венецию. Пол заказывал еду на двоих, но был слишком осторожен, чтобы дать точный адрес. Она затрепетала от возбуждения, обнаружив поблизости несколько жилых домов, в каждом из которых было по нескольку квартир. Ходить от двери к двери, пожалуй, займет немало времени. Возле ступенек она остановилась. Может быть, кроме осторожности, была еще какая-то причина, по которой Пол забирал доставку именно здесь. Что, если то место, где он живет, просто нелегко найти? Если оно, например, может перемещаться?

Спускаясь по ступенькам к каналу, она разминулась с бегуном, пробежавшим справа от нее, а почти в самом низу увидела мать с младенцем, которая терпеливо ждала, чтобы он спустился с последней ступеньки.

Облака внезапно раздвинулись, и набережная заблестела под солнечными лучами, превратившими лужицы воды в сияющие зеркала. Через минуту облака снова затянули небо своим саваном, блестящая вода потемнела. Лидия почувствовала, что здесь, возле самой воды, гораздо холоднее, и у нее мерзнут нос и уши. Некоторые из ярких лодок, стоящих на канале, были укрыты брезентом на зиму, а другие явно находились в постоянном использовании, на палубах стояли горшки с цветами, а на одной даже шезлонг с термосом возле него, как будто владелец просто отошел на минутку.

Все это, даже в такой сумрачный день, было красивым, как на картинке. Напоминание о том, как мог бы быть хорош Суррей-канал, если бы не решение городской плановой комиссии о том, чтобы он сгнил, погребенный среди промышленных зданий, которые раньше стояли на месте парка. Дедушка Кроу до сих пор жалел об этом канале. Он показывал Лидии черно-белые фото и сокрушался о причалах и лодках.

Лидия разглядывала лодки, любуясь одной, свежевыкрашенной в красный цвет, когда ее взгляд привлекло нечто более важное. На одной из лодок, стоящей в нескольких метрах поодаль, у противоположного берега, шел дымок из трубы. У Лидии было смутное ощущение, что в центральном Лондоне запрещено топить углем, это бездымная зона или что-то в этом роде, но серый дым тем не менее продолжал клубиться в воздухе.

Лидия прошла вдоль канала, пока не отыскала мостик, а потом вернулась по другому берегу к своей цели. На этом берегу было тише, а ветви растущих вдоль канала деревьев, нависающие над водой, заставляли тебя забыть, что ты находишься в самом центре одного из самых больших городов мира. Ну, почти.

Снаружи на лодке не было заметно никаких признаков жизни. Плотные темные занавески на окнах были задвинуты наглухо, так что Лидия не могла разобрать, горит ли внутри свет. Легкое покалывающее ощущение пробежало у нее по рукам, вверх к плечам, по шее, пока не начало пощипывать затылок. Это было похоже на то, что она чувствовала, когда рядом оказывался неприкаянный дух. Или когда Джейсон ради забавы хлопал ее по плечу. Лидия огляделась по сторонам, но никаких призраков вокруг не было. На деревьях чирикали птички, неподалеку какой-то человек в свободных шортах и шлепанцах, невзирая на погоду, тихо разговаривал по телефону.

Лидия немного подождала, а потом осторожно ступила на маленькую заднюю палубу узкой лодочки. Покалывание стало сильнее, и Лидия вдруг ясно поняла, что там, за занавесками, не только кто-то есть, но и этот кто-то обладает определенной силой. Не очень мощной, но, безусловно, существующей. Более того, открыв рот и вдохнув поглубже, она ощутила на языке вкус этой силы. И это были Кроу. Она замерла, положив руку на дверную ручку, и попыталась напрячь свои чувства, сканируя пространство в поисках других сил. Но она не чувствовала ни Сильвер, ни Перл, ни, слава богу, Фокса – но там, внутри, могло быть сколько угодно обычных, неволшебных, людей. Хотя лодка была небольшой; ну сколько их может поместиться там, готовых напасть на нее? Усилием воли Лидия прогнала картинку, где на нее из кабины, как клоуны из крошечной машинки, выскакивает толпа страшных, вооруженных людей. «У тебя все в порядке, – сказала она себе. – Твой телефон наготове, GPS включен, номер Флита поставлен на быстрый набор». Конечно, разумнее было бы дать ему знать, где она, и, может, даже дождаться поддержки, но она сама не знала, что может там обнаружить, а лояльность Семейству все же была важнее.

Ручка двери мягко повернулась, и Лидия слегка ее приоткрыла. Она не хотела врываться туда, пугая тех, кто внутри, чтобы они не наделали глупостей. Легким и дружеским тоном Лидия окликнула:

– Мадлен?

– Кто там? – ответил ей женский голос. Он не был испуганным. Он был уверенным и слегка нетерпеливым.

Лидия открыла дверь и зашла в лодку.

Живая и здоровая Мадлен сидела, скрестив ноги, на узкой, обитой тканью скамеечке. Ее шелковистые темные волосы были собраны в небрежный узел, а тщательно подведенные глаза блестели.

– Кто ты, нафиг, такая?

– Лидия. Я твоя кузина, но я пришла как друг.

Лидия знала что нет никакого смысла скрывать, кто она. Даже если Мадлен не почувствует, что она Кроу, она может узнать ее по семейным сборищам и групповым фото. Она еще шире отворила дверь, чтобы глаза привыкли к сумраку внутри лодки.

– Закрой за собой дверь, – сказала Мадлен.

Сразу у входа находилась небольшая кухонька, а жилое пространство располагалось за ней. Мадлен даже не попыталась встать, и Лидия решила, что у нее нет особого выбора. Она прошла сквозь кухню в глубину лодки. Все это ей не нравилось. Один путь внутрь – один наружу.

Помещение внутри было обтянуто деревянными панелями, окна закрыты красными занавесками, сверху свисали разноцветные лампочки, освещающие все теплым светом. Подавив в себе желание распахнуть занавески, Лидия осторожно присела. Вкус Кроу ощущался сильнее – Лидия почувствовала в горле сухие жесткие перья, а на языке – привкус свежей крови.

– Я не вернусь домой, – сказала Мадлен. – Так что даже не начинай.

– Ладно, – сказала Лидия. – Ничего, если я скажу твоим родителям, что ты жива? Они правда волнуются.

Мадлен вздернула подбородок.

– Нет.

– А могу я спросить почему?

– Спросить можешь, – не улыбаясь, ответила Мадлен. – Зачем ты меня искала?

– Меня попросил дядя Чарли. – Лидия чувствовала, что с Мадлен было что-то сильно не так, хотя что именно – понять не могла. Но честность показалась ей лучшей политикой. – И это моя работа. Я сыщик.

– Не тут, не в Лондоне.

Лидия подумала, почему она так уверена в этом.

– Ну, обычно нет. Я работаю в Абердине.

– Ты вышла, – сказала Мадлен. – Я слышала об этом. – Она в первый раз улыбнулась и быстро заговорила, все больше и больше оживляясь: – Мама говорила, ты разбила сердце своему отцу. И Чарли. Но ты вышла, и важно только это. Я знала, что ты меня поймешь.

Лидия открыла было рот, чтобы сказать, что родители Мадлен никогда не считали ее исчезнувшей, похищенной или убитой, но Мадлен продолжала говорить, жестикулируя и размахивая руками:

– Они вечно лезли ко мне, все говорили, что я могу делать, что не могу. Все время: «Ты Кроу» да «Главное – это Семья». Но нет, ни хрена. Главное – это я. Я.