и поняла, что Лука был прав, предостерегая ее.

Она была сыта по горло отношениями с неверными, выскальзывающими из рук мужчинами. Сколько раз она оказывалась рядом не с тем человеком! Примеряла на себя чужую роль, не понимая, что этот человек ей жмет, словно туфли не по размеру. Она так сильно мечтала встретить мужчину своей мечты, что вновь и вновь идеализировала каждого понравившегося кандидата, отказываясь замечать, что он ей мал, что он сжимает ее в тиски до кровавых мозолей, что она задыхается рядом с ним и такая любовь не принесет ей ничего, кроме страданий. А осознав это, разочаровывалась в мужчинах.

Босые ноги утопали в сухом песке, она шла вдоль кромки моря, зачерпывая ногой песок и подкидывая его вперед. Сердце в груди бешено колотилось. Ей хотелось бежать отсюда, бросить все свои вещи вместе с чертовой палаткой на холме и отправиться прямиком на паромную переправу, уехать, скрыться, больше никогда с ним не встречаться.

Она была уверена, что он бы даже не понял того, что произошло. А может, это она не поняла его и все выдумала, настроила себе воздушных замков. Мама часто говорила ей, что она слишком мечтательна и романтична и что ей нужно вернуться на землю из своих розовых грез. Но ей хотелось верить, что есть на свете тот человек, который ждет именно ее.

С каждым шагом становилось все легче дышать. В попытках воскресить в памяти свое первое путешествие в Кёнигсберг ей пришлось перебрать много событий. Она обладала удивительной способностью находить себе новых подруг, знакомилась повсюду и тут же завязывала дружеские отношения. Так, на отдыхе в Санкт-Петербурге познакомилась с девушкой из Калининграда, которая несколько лет звала ее к себе погостить. Лишь после расставания со своей последней любовью, подкосившей ее моральный дух, Аня наконец согласилась на предложение. Она взяла билеты на ближайшие выходные, отпросившись с работы на недельку.

Калининград встретил Аню осенним дождем и прохладой. Она была настолько очарована янтарным краем и Балтийским морем, что решила провести здесь следующее лето и приложила много усилий, чтобы осуществить задуманное. Но по-другому и быть не могло – это была любовь с первого взгляда, а ради любви она была готова на самые необдуманные поступки.

Когда она арендовала дом на холме, у нее и в мыслях не было, что ее угораздит влюбиться вопреки рассудку и прыгнуть в неизвестность! Какой же наивной она была, приняв самое сумасбродное решение в своей и без того запутанной жизни – остаться жить в чужом городе на год. Спонтанно и резко. А всему виною попытки доказать себе и окружающим, что она вполне может управлять своей жизнью. Детство она провела, скитаясь с родителями по пограничным заставам Узбекистана и Беларуси, а сознательные годы жила в Москве – ненавистном ей мегаполисе, который, как гигантский торнадо, высасывал из нее амбиции, силы, время.

Время… В голове прозвенели, словно неожиданная трель будильника, от которого подскакиваешь спросонья, слова мамы: «Часики-то тикают! Тебе уже почти тридцать, и похоже, что я уже ни на твоей свадьбе не погуляю, ни внуков не увижу». От интонации, с которой мама все чаще произносила эти слова, ее передернуло. Захотелось стянуть с себя кожу вместе с прошлым, освободиться от воспоминаний, дурацких установок и неудач и начать новую жизнь. И хотя прошлого не вернешь, она попыталась хотя бы реабилитировать свое будущее.

Даже побег в другой город не помогал избавиться от гадкого осадка внутри. «Почти тридцать» звучало как приговор. Клеймо, которое навешивают на девушку и тычут в него пальцем, напоминая о том, что ей пора бы уже давно выскочить замуж и нарожать детей. Одиночка, вовремя не встретившая свою половинку, обречена на бесконечные переживания и сомнения. «Все хорошие мужчины уже разобраны», – повторяли подруги, и ей оставалось лишь улыбаться и оправдываться, втайне надеясь, что однажды ей непременно повезет.

Насмотревшись на хищниц, табунами приезжающих в Москву в надежде найти себе богатого и успешного мужчину, она столкнулась с двуличностью и лицемерием жестокой столичной жизни и не хотела становиться одной из таких дамочек, готовых на любую подлость ради кольца на пальце. Отчасти поэтому она отправилась в провинциальный городок на берегу Балтийского моря, который оживал на лето, зимой же жизнь здесь словно замирала – пустели улицы и дома, многие жители перебирались в большие города.

Ей нужна была эта передышка от бешеного столичного ритма, от шума и гама, от постоянных напоминаний мамы и знакомых, что «пора бы уже найти себе жениха». Ха! Будто она была против! Литры коктейлей были выпиты в самых популярных барах города, километры улиц истоптаны, десятки чашек кофе куплены потенциальными ухажерами, но кроме неуверенности в себе и нарастающего чувства одиночества никакого результата не было.

Она сильнее мамы мечтала о своей собственной семье – о муже и детях, ей и самой опостылело одиночество. И если несколько лет назад она наслаждалась своей свободой и независимостью, то теперь, поглядывая на замужних подруг, ей все сложнее было скрыть разочарование и тревогу.

В раздумьях она добрела до заброшенного немецкого форта «Западный», полуразрушенного, оставленного умирать в одиночестве на берегу моря и представляющего унылое зрелище. Кирпичная кладка осыпалась прямо в море, а волны настойчиво били о стены, будто бы повторяя: «Вам здесь уже не место, сгиньте…»

Форт был разбит, как и ее сердце.

– Так просто быть счастливой! – воскликнула она и расплакалась. – Так просто – и невозможно!

Она плакала, вспоминая о своем горе-отце. Слезы струились по щекам неудержимым потоком. Как же больно пронзила сердце новая истина. Роберт – копия ее отца, которого ей так не хватает. Так вот почему она крепко привязалась к нему, и тем тяжелее будет бежать от него.

Уже спустя час Аня собрала вещи, попросила ребят свернуть ее палатку и, не попрощавшись с Робертом, обойдя стороной его временное жилище, поспешила на паромную переправу. Долго и утомительно добиралась на нескольких автобусах, следовавших с большими интервалами и длинным маршрутом, до своего тихого дома на холме.

Вернувшись домой, Аня бросила вещи на пол спальни и упала на кровать. Ей хотелось одного – жалеть себя и плакать. Она старалась понять, что с ней не так и почему она все время ошибается в людях.

Невыносимая, беспросветная тоска навалилась на нее, обостряя чувство одиночества, которое в Москве заглушалось постоянной суетой. Она покорно ездила на работу на метро, после офиса забегала в торговый центр, чтобы порадовать себя чашкой кофе с миндальным круассаном или очередной ненужной безделушкой, которая, как писали в женских журналах, «подчеркнет вашу значимость