37

Она спала урывками, боясь пропустить момент, когда кто-то зайдет к ней и скажет, что этот мерзавец мертв и теперь ее никто здесь не держит. Но чем дольше она сидела, тем острее становилось желание разнести здесь все к черту.

Охранники отвели ее в подвал, где кроме голых стен и матраса на полу ничего не было. Поэтому когда время, мучительно застыло и начало давить на нее, она не выдержала и стала кричать, чтобы ее выпустили. Ей угрожали, что если не успокоиться, ее угомонят, но она будто специально нарывалась, обзывая их недоумками и дураками.

Когда она поняла, что прошло несколько дней, ее охватил ужас, потому что она не сомневалась, что Энрико жив и узнал о ее семье, и теперь ждет, когда она сама придет к нему на поклон. Страх сменился бессознательным метанием по комнате, а после и вовсе, апатией.

Если поначалу ей казалось, что прошло всего несколько дней, то позже, она поняла, что прошел уже месяц, а к ней так никто и не пришел, чтобы сказать, что Энрико больше нет.

Она перестала угрожать, кричать, умолять и просто лежала, не замечая, когда к ней приходят, чтобы принести еду, или сменить туалет. Она будто впала в прострацию и ничего не слышала. Поэтому когда к ней зашел Энрико, она даже не шевельнулась.

Кинув в него пустой взгляд, она вновь уставилась в потолок, пока его громкий бас не заставил понять, что он жив и в самом деле пришел к ней.

— Какого черта, вы ее сюда поместили?! — ревел он, как ненормальный. — Я сказал в комнату, идиоты!

Он подошел к ней и, подхватив под шею и ноги, поднял, прижав к себе. Полли все время, что он нес ее, молчала, ничего не говоря, уже не веря в то, что когда-нибудь сможет избавиться от его присутствия. А Энрико не верил своему счастью, потому что даже в смелых мечтах не думал, что когда-нибудь увидится с ней вновь.

Его нежная девочка вернулась к нему спустя три года.

Три долгих года, пока он думал, что она мертва, она разоряла его, уводила клиентов и подставляла его людей. Три бесконечных года он оплакивал ее и тосковал. Три года он любил ее.

И теперь она снова с ним, в его руках. И больше он не отпустит ее.

Никогда.

Она повернула голову к окну, когда он укладывал ее на постель и, присев рядом, провел по волосам рукой, заставляя повернуть к нему голову.

— Я умерла?

— Нет, — покачал он головой, не понимая, что с ней. — Ты жива девочка. И я жив. Твоя любовь теперь навечно в моей груди, рядом с сердцем. Врач сказал, еще пара дюймов и меня не стало бы.

— Жаль, — прошептала она бесцветным голосом, закрывая глаза.

— Жаль, что я не умер? — улыбнулся он.

— Жаль, что умерла не я.

После этого она уснула, и он разозлился на своих людей за то, что довели девочку до нервного срыва. Поручив разобраться с этим Марио, своего помощника, он находился рядом с Полли все время, пока она спала. Решив вызвать врача, он был не рад услышать, что она истощена и обезвожена. Поэтому когда Марио устроил допрос парням, те заявили, что она почти не притрагивалась к еде.

Врач поставил капельницу, сказав, что через пару дней она придет в норму, если будет выполнять его предписание. Энрико заверил его, что сделает все для этого.

***

Полли проснулась от яркого солнца и, зажмурившись, повернула голову в противоположную сторону. Ее тело было ватным, мягким и как будто бесформенным, поэтому, попытавшись поднять руку, она со стоном закрыла глаза, чувствуя, как от долгого лежания затекли все мышцы.

— Полли? — голос Энрико прозвучал прямо над ухом, и она открыла глаза.

— Значит, мне не приснилось, — прошептала она, усмехнувшись. — Живой мерзавец.

— Наконец-то, девочка, — прошептал он, растирая ее руки и проходя массирующими движениями по всему телу.

— Сколько я здесь?

— Три месяца.

— Три месяца? — она чуть не заплакала, понимая, что потеряла единственных людей, которых любила и которые любили ее.

— Что ты сделал с Флекси?

— Она работает на улице, — бросил он мрачно, вспомнив то, как эта девчонка пыталась манипулировать им. — И скажи спасибо, что не кормит червей за то, что сделала.

— Да пошел ты, — процедила она, вырывая свою руку из его захвата.

— Полли, я прошу тебя быть вежливой со мной, потому что я не всегда буду таким покладистым, — бросил он серьезным тоном.

— Пошел. В задницу.

Он смерил ее яростным взглядом.

— С удовольствием!

Он вжимает ее в матрас и целует в губы, пока она вырывается и бьет кулачками по его груди. Он стонет, и она кусает его за язык, отчего он тут же взрывается и отскакивает от нее.

— Ты ненормальная!?

— Только понял это? — засмеялась Полли, а потом залаяла, как собака, заставив его ошарашенно округлить глаза и выйти из комнаты.

Поняв, что он испугался, она засмеялась, чувствуя огромное удовлетворение от своей проделки. Он наверняка подумал, что она тронулась умом, и если надо будет, станет лаять всегда, лишь бы он не лез к ней.

Вытерев губы рукой, она поднялась и тут же почувствовала слабость. Посидев немного, она встала и подошла к окну, решив посмотреть, что за ним. Голубое небо и огромная территория, которая была огорожена высоким забором и патрулировалась людьми с собаками.

Подстраховался мерзавец.

Она обняла себя за плечи, чувствуя подступающие слезы и, смахнув их, пошла в душ. Если она хотела выбраться отсюда, ей стоило осмотреть помещение, в котором она находилась.

Стоп. А вдруг он за это время вывез ее в другую страну?

Черт.

Закрыв дверь на ключ, она вошла в кабинку и закрыла дверь, чувствуя, что надолго ее не хватит, поэтому быстро моется, лишая себя такой роскоши, как ванна с душистой пеной, и выходит, завернувшись в полотенце. Резкий стук в комнату и она залетает в ванну, закрывая дверь и понимая, что та не защитит ее.

Быстро скинув полотенце, она надевает халат и затягивает пояс, вооружившись мусорным ведром. Когда стук больше не повторился, она сползла по стене, роняя его и чувствуя слезы.

Снова страх.

Будь ты проклят Энрико Герра.

Она осторожно выглядывает из ванны, но никого нет, а потом вспоминает, что заперла ее на ключ изнутри и громко выругалась, чувствуя себя идиоткой. Надев одежду, что была у нее, она открывает дверь и видит поднос с едой, а рядом записку.

«Спускайся вниз, когда будешь готова»