Август 1167 года: Тир

Джон сидел за столом рядом с Вильгельмом в большом зале архиепископского дворца, который выбрали для бракосочетания Амори и Марии Комнины. Джон узнал нескольких придворных и прелатов, расположившихся рядом с ними: магистров Орденов тамплиеров и госпитальеров, Онфруа де Торона, Гуго де Кесарию и Боэмунда Антиохского, которых Джон помогал выкупить ровно два года назад. Джон поморщился. Даже сейчас он испытывал боль, когда вспоминал те дни в Алеппо.

Заиграла труба, гости встали, двери распахнулись, и в зал вошел Амори под руку с новой женой. Мария походила на испуганную девочку, чему не мешала золотая корона. У нее не было груди, а туника из синего шелка висела так, словно ее надели на мальчишку. Волнистые волосы, посветлевшие от лимонного сока и солнца и собранные в пучок, открывали высокий лоб. Слабый подбородок, курносый нос и маленький рот с надутыми губами дополняли картину – казалось, будто она постоянно чем-то недовольна. Глаза, подкрашенные черной краской, покраснели от слез.

За королем и новой королевой следовали сенешаль, который нес королевский скипетр, и камергер с его мечом. Далее шли Патриарх Иерусалима, архиепископ Тира и полдюжины дипломатов двора императора в Константинополе. Процессия остановилась во главе стола.

– Спасибо, что пришли отпраздновать этот радостный день! – сказал Амори. – Ешьте, пейте, получайте удовольствие!

Король сел, и гости последовали его примеру. Стол Вильгельма и Джона находился чуть в стороне. Джон кивнул в сторону Марии.

– Она выглядит несчастной.

– Ей выпал далеко не худший жребий. Амори добрый человек, – ответил Вильгельм.

– И во дворце полно служанок, которые воспользуются его добротой. Он не станет хранить ей верность, – заметил Джон.

– Во всяком случае, не будет ее бить, – сказал Вильгельм.

Джон возблагодарил Бога за то, что не родился женщиной, которую могли продать, как ценное имущество, чтобы закрепить сделку, и занялся утиной грудкой на своей тарелке.

Между тем за главным столом встал представитель императора. Двойной подбородок, толстые пальцы, мягкое тело – герцог Торос выглядел как располневший купец, но говорили, что император Мануил прислушивается к его мнению, из чего следовало, что с ним требовалось считаться. Он поднял кубок с вином.

– За короля Амори и королеву Марию; желаю вам долгого совместного правления! – И он осушил кубок большими глотками.

Остальные последовали его примеру.

Когда кубки были вновь наполнены, пришла очередь короля Амори произнести тост.

– За императора Мануила, и пусть дружба между нашими царствами будет долгой! – И вновь все выпили вина.

– Теперь вы принадлежите к семье Мануила, – сказал Торос так громко, что его голос донесся до Джона. – Он встанет рядом с вами всякий раз, когда вы будете в нем нуждаться.

В зале стало тихо. Жильбер, магистр Ордена госпитальеров, сидевший за королевским столом, наклонился вперед.

– Значит, он готов сражаться на нашей стороне в Египте? – спросил он.

Торос кивнул.

– Вы его союзник, – сказал он.

– Вы включили это в договор? – прошептал Джон, повернувшись к Вильгельму.

Вильгельм покачал головой.

– Обсуждалась только свадьба.

– Спокойно, Жильбер, – вмешался король Амори. – У нас уже два года мир с Египтом и Сирией. Нам не следует искать войны. Пусть сегодняшний день будет для всех праздником.

– Да, сир, – ответил Жильбер. – Сегодня мы празднуем новый союз, скрепленный вашим браком, союз, который сможет открыть для нас царство на Ниле. В прошлый раз мы были близки к цели. При наличии флота, необходимого для снабжения армии, мы сумеем взять Александрию, а потом Египет. Мануил обеспечит нас кораблями, и его армия помешает Нур ад-Дину атаковать королевство в наше отсутствие. Нам даже будет по силам захватить Каир!

Амори нахмурился.

– Я подписал договор, Жильбер, – напомнил он. – Я дал клятву.

– Клятвы, данные неверному, не имеют силы, сир, – вмешался Ираклий.

Вильгельм негромко выругался.

– Ираклий! – прошептал он. – Мне бы следовало знать, что он за этим стоит.

Джон не спускал глаз с Амори.

– М-мое слово кое-что значит, – возразил король, и его заикание стало знаком возвращения детской неуверенности. – Даже когда оно д-дано неверному.

– Тогда держите свое слово, сир, – громко ответил Ираклий так, что его услышал весь зал. – Вы дали клятву перед Богом охранять истинно верующих. Что может стать лучшим деянием, чем освобождение Египта от неверных! Там живут сотни христиан, и после того, как земля Нила окажется в ваших руках, наше королевство станет непобедимым.

Посол Торос кивнул.

– Корона Египта будет достойным подарком для вашей новой жены. Чтобы спланировать вторжение, потребуется время, но я уверен, что императорский флот будет готов вам помочь осенью следующего года.

Все глаза обратились к Амори, который принялся теребить бороду.

– Богатства Александрии и Каира, сир, – сказал Жильбер. – Царство фараонов. Они вас ждут.

Амори сделал большой глоток и посмотрел на свою юную жену.

– Ч-что ты д-дум… Что ты предлагаешь, Мария?

Девочка отшатнулась от Амори, и ее глаза широко раскрылись от ужаса. Затем она посмотрела на Тороса, и тот кивнул.

– Я бы хотела быть царицей Египта, – тихо сказала Мария.

– Значит, так тому и быть! – И Амори поднял кубок. – За Египет!

Октябрь 1168 года: Алеппо

Юсуф остановился перед дверью в покои Гумуштагина во дворце и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он не встречался с евнухом один на один с тех пор, как три года назад вернулся из Египта. Юсуф рассчитывал, что Гумуштагин с ним закончил, но сегодня утром от него пришел слуга с приглашением. Юсуф не осмелился отказаться. Он уже поднял руку, чтобы постучать, но в этот момент дверь распахнулась.

– Саладин! – Гумуштагин одарил гостя фальшивой улыбкой. – Ас-саляму алейкум.

– Салям, – коротко ответил Юсуф.

Гумуштагин сделал вид, что не заметил недружелюбного тона.

– Заходи. – Гумуштагин закрыл за ним дверь и задвинул засов. – Скажи мне, Саладин, ты хочешь стать визирем Египта?

Юсуф удивленно заморгал, а потом покачал головой.

– Я не нашел там ничего, кроме голода и страданий, – ответил он. – Я больше никогда не хотел бы видеть Египет.

– Но на это ты никак не можешь рассчитывать. Нур ад-Дин завтра соберет совет. И вот причина. – Евнух показал три локона черных волос.

– Что это? – спросил Юсуф.