Дела в последние недели этой лютой зимы шли медленно. Поэтому у него было время, даже слишком много времени, чтобы доделывать бумажную работу, чистить стойла, обустраивать свой новый дом.

И думать о Лил.

Он знал, что у нее-то дел выше крыши. Слухи доходили до него через бабушку и дедушку – от ее родителей, от Фарли, от Галла.

Он слышал, что Лил заходила однажды, чтобы вернуть его бабушке лоток из-под курицы и немного побыть в гостях. Причем в тот самый день, когда он был в городе, работал в офисе магазина.

Интересно, так просто совпало или она подгадала заранее?

Он дал ей достаточно времени на размышления. Пришло время расставить все точки над «i».

Куп развернулся и повел Сестричку в сторону конюшни.

– Ты сегодня хорошо поработала, – сказал он ей. – Сейчас я тебя почищу и, может быть, даже яблоком угощу.

Он готов был поклясться, что ее уши дернулись при слове «яблоко». Как и в том, что услышал ее вздох, когда повернулся и повел ее к дому, завидев выходящего из задней двери окружного шерифа.

– Славная лошадка.

– А то.

Вилли стоял, широко расставив ноги, щурился и вглядывался в небо.

– Погода налаживается, скоро самое время для туристических прогулок.

Куп не удержался от улыбки.

– Это одно из немногих известных мне мест, где восемнадцать дюймов[18] снега и сугробы выше человеческого роста – признаки того, что погода налаживается.

– С прошлого снегопада не было ни снежинки. Небо расчистилось. Есть минутка для меня, Куп?

– Конечно. – Куп сошел с кобылы, накинул поводья на перила крыльца. «Пустая предосторожность, – подумал он. – Эта лошадь никуда сама не пойдет».

– Я только что был у Лил в заповеднике. Решил, что нужно заехать к вам.

Куп мог ясно разглядеть выражение лица шерифа.

– Полагаю, чтобы сказать – мы зашли в тупик.

– Верно. У нас есть только мертвая пума, тридцать две пули, куча следов на снегу и расплывчатое описание какого-то парня, который шарился здесь по ночной темноте. Мы будем копать дальше, но шансов не очень много.

– А как насчет тех писем с угрозами?

– Проверяем. Я ездил и лично разговаривал с парой мужчин, которые несколько месяцев назад заходили в заповедник и доставили местным кое-какие неприятности. Ни один из них не подходит под описание. Жена первого клянется, что он был дома той ночью, потом отправился в Стерджис на работу к девяти. Мы проверили. Второй весит больше центнера. Не думаю, что его можно с кем-то спутать.

– Да уж.

– Я поговорил с парой знакомых рейнджеров. Они будут следить за окрестностями и распространять информацию дальше. Но я скажу тебе то же, что и Лил: нам потребуется вся возможная удача, чтобы распутать это дело. Кем бы ни был тот тип, он наверняка ушел. Ни один здравомыслящий человек не остался бы в горах во время бури. Мы сделаем все, что в наших силах, но шансов мало. Я так и сказал Лил, а теперь говорю и тебе.

– Есть куча мест, где можно переждать бурю: на холмах и в долине. Если хватает опыта, провизии или удачи.

– Все так. Мы обзвонили соседние мотели и гостиницы, чтобы выяснить, не останавливался ли кто-нибудь, подходящий под описание, но никого не нашли. Камера Лил так и работает до сих пор. У заповедника или в доме Шансов не видели никого подозрительного.

– Выходит, вы проверили все, что могли.

– Да, но дело еще не закрыто. И у меня руки чешутся это исправить. – Вилли постоял немного, глядя на снег и небо. – Что ж. Рад был видеть Сэма в добром здравии. Надеюсь, в его возрасте я буду таким же бодрым. Если вспомнишь что-нибудь, я на связи.

– Спасибо, что заглянули, шериф.

Вилли кивнул, похлопал Сестричку по боку.

– Славная лошадка. Береги ее, Куп.

«Непременно», – подумал Куп. Но та, о ком ему действительно нужно было заботиться, находилась сейчас в заповеднике.

После ухода шерифа Куп занялся лошадью, и Сестричка получила обещанное яблоко. Настал черед других дел, ставших столь же рутинными, что и одевание каждое утро. Закончив с ними, он пошел на кухню к бабушке за горячим и свежим кофе.

Вошел дедушка – без трости. Куп поборол желание сделать замечание, когда старик бросил на него предостерегающий взгляд.

– Я беру трость, если выхожу на улицу или если нога болит. А сейчас просто хожу по дому, вот и все.

– Упрямый старый баран, – прокомментировала Люси, появляясь из прачечной с полной корзиной белья.

– От упрямой козы слышу. – Сэм дохромал до жены, забрал у нее корзину и под пристальным взглядом Купа поставил ее на стул. – Итак. – Его лицо раскраснелось от удовольствия, когда он повернулся и подмигнул Купу. – Почему бы тебе не принести нам кофе, женщина?

Люси поджала губы, стараясь сдержать улыбку.

– Ладно уж, садись.

Сэм тихо вздохнул, садясь за стол и принюхиваясь:

– Пахнет жареной курицей. И я слышал что-то о картофельном пюре. Ты должен помочь мне управиться с этим, Куп, пока эта женщина не закормила меня до смерти.

– Извини, у меня есть дела. Но если заметишь, что кто-то ночью бродит по кухне, это я пришел за остатками.

– Я могу приготовить для тебя что-нибудь и оставить у соседней двери, – предложила Люси.

Так теперь назывался у них барак для рабочих.

– Не беспокойся. Я могу сам себе приготовить.

– Хорошо.

Она поставила перед ними кофе, затем погладила Купа по плечу. – Мне по душе, как ты там устроился, но добавить мебели не помешает. Можешь снова заглянуть на чердак.

– Я не могу сидеть сразу на двух стульях, ба. Кстати, хотел похвастаться, что кобыла – Сестричка – делает успехи.

– Видела, как ты с ней занимался. – Люси, предпочитавшая в это время суток чай, налила воды в чайник. – У нее кроткий нрав.

– Думаю, на ней можно катать детей, особенно если они боятся быстрой езды. Ты не хочешь проехаться на ней сама, бабушка? Скажешь, как она тебе.

– Хорошо, давай завтра. – Она замешкалась на мгновение, прежде чем повернуться к мужу. – Почему бы тебе не поехать со мной, Сэм? Давно мы не катались.

– Ну, если Купер справится здесь без нас…

– Я справлюсь, – ответил Куп. Он допил свой кофе и встал из-за стола. – Пойду переоденусь. Я вам еще нужен?

– Думаю, мы обойдемся, – сказала Люси с улыбкой. – Ты куда-то едешь?

– Да, у меня есть дело.

Люси многозначительно посмотрела на Сэма, когда за Купом закрылась дверь.

– Держу пари, что у этого дела большие карие глаза.

– Люсиль, я не держу пари о всяких глупостях.

* * *

На западе неба мерцали алые полосы; они вспыхивали будто мазки на огромном полотне, и свет мягко опускался в сумерки. Мир был огромным и белым, зима сжала зиму в кулак.

Куп слышал, как люди вокруг – его бабушка и дедушка, Галл, другие жители города – говорили о приближении весны, но никакие видимые признаки не указывали на календарный поворот к нарциссам и малиновкам. «Хотя, – подумал он, подъезжая к воротам, – я ведь никогда раньше не жил зимой в Черных холмах».

Несколько дней, проведенные в этих краях раз в год на Рождество, не могут составить полной картины о здешней погоде. Он размышлял об этом, выходя из машины и отпирая ворота дубликатом ключа, позаимствованного у Джо. Ветер свистел и проносился вдоль дороги,