Шрифт:
Закладка:
Проклятые Зимородовы! Мир велик, но порою так тесен. Единый отвернулся от меня. Удача закончилась. Когда несколько вооружённых копьями и арбалетами воинов вышли из леса, я себе даже представить не мог, насколько это серьёзно. Ещё обрадовался поначалу, что не имперцы. Эх, надо было сразу бежать, не пытаясь вступать в разговоры. Не хотел бросать Маю. Йоков ручей своим шумом помешал, что мне, что моей одарённой спутнице услышать приближение недругов.
Впрочем, это только я виноват. Воительница использовала свою силу лишь по нужде, а в конкретный момент никакой нужды применять дар у неё не было. Я её охранял. Тьфу! Охранничек йоков! Кто же знал, что за несколькими воинами, начавшими задавать мне вопросы, придёт следом такая толпа? Да ещё и возглавляемая моими старыми знакомыми.
То есть я, конечно, из всех всадников узнал только Яшку. Просто догадаться, что сидящий рядом с ним на коне богато одетый мужик носит ту же проклятую фамилию было несложно. Стоило заметить своего школьного “приятеля”, как я тут же пустился бежать. Думал, что, если Яков не успеет меня разглядеть и узнать, они не погонятся.
Погнались. И догнали. У ублюдков народу оружного тьма. Оказывается, меня загодя окружили. Пришлось пробивать себе путь с мечами в руках, что отняло бесценное время. Крикнул, чтобы Мая услышала, и принялся с боем уводить врагов от ручья. Надеялся, женщина сможет ударить им в спину. Она и ударила. И гораздо быстрее, чем я ожидал. Даже одеваться не стала — голышом наскочила.
Да только уже было поздно. Чуть раньше, прорывая очередной заслон, я незримыми клинками срубил сразу нескольких воинов. Я пуст. А врагов вокруг — море. И, едва Зимородовы прискакали на поляну, где их воины меня взяли в кольцо, как Яшка немедля признал своего “закадычного друга”.
Я был нужен живым, Мая — нет. И пусть мы на двоих завалили едва ли не дюжину недругов, а итог предрешён был заранее. Ветродуй своим даром решил исход боя. Всё кончено. Яков лыбится так, что его ненавистная рожа вот-вот треснет. Папаша ублюдка — или кто там ему этот гад в отороченной соболем куртке — доволен не меньше. Вот ведь мстительные ублюдки! Могли бы уже и забыть про меня. Но нет, водят дружину по тракту, разыскивают.
— Ну вот ты и попался, Китарчик.
Глаза Яшки блестят.
— Или мне лучше звать тебя Милош?
Так вот оно что…
— Обыщите округу. Мне нужны его вещи. Он не мог бродить по лесу с одними мечами.
Отдав приказ, старший Зимородов переводит взгляд на меня.
— Будет очень прискорбно, если князь Соболевский не сможет подтвердить свою подлинность. Без серьёзных доказательств мне тебя не продать. Волковы не станут платить за одну только похожую рожу и слухи.
— Отец, это точно он, — спешит подложить язык Яшка. — Я рассказывал тебе, на что он способен. Деревенскому мальчишке негде научиться так драться. Я тогда сразу подумал, что дело нечисто.
— Не напоминай. Твоя глупость лишила меня сына, — кривится Зимородов старший. — Я достаточно слышал, чтобы и без твоих слов сделать выводы. Ясно, что он — тот самый князь. Доказательства нужны не мне.
Внезапная мысль заставляет вздрогнуть. У меня ещё есть шанс. Неумение элских торговцев держать язык за зубами — или это Рабаня кому-то сболтнул — навело на меня эту беду, но оно же может мне и помочь. Зимородов хочет отвезти меня Волковым. Отвезти живым. Наверное, у него в отряде есть душитель. Или, как-то по-особому свяжут, чтобы дар не помог мне удрать. Например, упрут к животу кулаки.
— Убогие смерды! — изображаю я на лице презрение. — Надо было тебя сразу прикончить.
— Отец, можно?
— Нужно, — получает разрешение Яшка.
Вытянувшийся и окрепший за время пока мы не виделись швыст спрыгивает с коня и с мерзкой улыбкой на роже подходит ко мне. Будет бить. И пусть — боль уж стерплю как-нибудь. Главное, что не убивать. Собираются везти меня в империю и сдавать Волковым. Это длинный и долгий путь. В дороге всякое может случится. Лишь бы только поверили, что я князь Соболевский. Прямых доказательств нет, но я и словами сумею убедить их в своей благородности.
— Смерды, говоришь?
Кулак Якова впечатывается мне в глаз. Голову отбрасывает назад. Слабовато. Но я должен показать свою злость. Взревев, дёргаюсь в его сторону. Меня держат четверо — тут не с какими долями не вырваться. Тебе весело, гад? Веселись. Ну а я пока помозгую.
Мои вещи им не найти. И это — очень хорошо. Запрятанный в схроне вместе с топориком, луком и прочим нашим с Маей добром рюкзак набит золотом, но что хуже — среди украденных у Ангуса бумаг много свежих расписок и некоторые из них выписаны на имя пузана. Зимородовы сразу поймут, что эти богатства мне не от папаши-князя достались. Захотят ли они тогда везти Волковым кровника? Те ведь могут и про деньги спросить. Гораздо проще прикончить меня и спокойно возвращаться домой. Вряд ли знатные враги Соболевских назначили настолько большую награду за Милоша, что она превосходит по ценности содержимое моего рюкзака.
— А это тебе за брата!
Какой-то там по счёту удар разбивает мне губы в кровь. Хорошо, что крепь велика, а то бы зубы посыпались. Наверное, пора успокаиваться. Оскорблений уже набросал достаточно. Обмякаю, роняю на грудь подбородок. Пусть думает, что его детские плюхи меня ушатали.
— Ладно, хватит, — останавливает сынка Зимородов старший. — Тащите его на тракт. Нам ещё с дровами возиться. Трупы нужно предать огню. Эти куньи отродья треть дружины мне порубили. Но не здесь. Слишком близко форт. Костёр будем запаливать уже вечером.
Треть? Неплохо. Значит, людей у ублюдка не так уж и много. Под полсотни осталось, наверное.
— Давай, давай, Ваша Милость, — ухватив меня за вихры, потащил кто-то вверх мою поникшую голову. — Очухивайся. Пойдёшь ножками. Нам настолько благородный зад тащить — больно честь велика.
Я поднял глаза. Высокий плечистый мужик в подбитой железными бляхами безрукавке скалится, глядя на меня. Ветродуй, что сбил Маю с ног, а потом и меня уронил своей силой. Молодой совсем — всего двадцать четыре года ему. Но в отмер целых три уже кинуть успел. Руки, шея и грудь так и бугрятся мышцами. Видно, и с троеростом всё у него хорошо.
