Шрифт:
Закладка:
– Торсон? Я его знаю, – сказал Конрауд. – Он умер не так давно…
– Да, газеты об этом писали. Великолепный был человек. Я обратилась к нему, и он постарался помочь мне, чем мог. Он помнил все досконально, поскольку был первым полицейским, прибывшим на место происшествия. По его словам, солдат так и не оправился от душевной травмы из-за потери своей любимой – которая к тому же погибла такой ужасной смертью – и спустя три недели после аварии застрелился в ниссеновском бараке.
Конрауд начал догадываться, к чему ведет Эйглоу.
– Через много лет военную зону ликвидировали, – продолжала та. – Солдаты покинули этот район, и более десятилетия в заброшенных ниссеновских бараках селились неимущие. Однако власти решили, что бараки больше не пригодны для проживания, поэтому выселили из них людей, а вместо прежних построек воздвигли дома, которые стоят там по сию пору. Одно из зданий выстроили прямо на том месте, где располагался перекресток. На первом этаже поселились молодожены из Рейкьявика, у которых родилось двое детей. Младшего ребенка сбила машина прямо у подъезда.
Конрауду хватило одного взгляда на лицо Эйглоу, чтобы понять, как непросто ей даются эти слова.
– Вот как ты мне все это объяснишь, Конрауд? – спросила она. – Если у тебя есть хоть какое-то рациональное объяснение, буду рада его услышать.
34
Рандвера в очередной раз привели в допросную. Ему была оказана самая действенная медицинская помощь, и с заново перебинтованной головой он выглядел уже не так жалко, как раньше. На его враждебный настрой и нежелание сотрудничать со следствием это, однако, никак не повлияло. С нахмуренными бровями он сидел возле своего адвоката, уставившись на Марту взглядом, в котором читалась неприкрытая угроза. На этот раз допрос вела она, полная решимости не позволить Рандверу себя запугать: за время своей работы в полиции ей приходилось укрощать бандитов и поопаснее. Поэтому спустя примерно полчаса уверток, увиливаний и вполне прозрачных намеков Рандвера на то, что он еще с ней разберется, терпение Марты лопнуло, и она захлопнула лежащую на столе папку с материалами дела.
– Тот сопляк все еще полумертвый в больничке? – ухмыльнулся Рандвер. Адвокат держал его в курсе состояния Ласси, и тот факт, что парень оказался в отделении интенсивной терапии, казалось, не вызывает у него никаких угрызений совести. Напротив, эти допросы были для него хоть каким-то развлечением – все лучше, чем томиться в одиночной камере.
– Он очень плох, – сказала Марта. – Поизмывался ты над ним, конечно, от души.
– Я к нему даже не прикасался, – осклабился Рандвер, обнажив желтые зубы. – Сколько раз можно повторять? Я и пальцем его не тронул. Я знать его не знаю!
– Чего ты боялся, Рандвер? – спросила Марта.
– Боялся? Да ничего!
– Еще как боялся. Ты боялся Данни.
– Не гони пургу! Тебе надо почаще трахаться – может, тогда у тебя мозги на место встанут. Если что, я тебе помогу. Хоть сейчас. А? Как ты? Прямо здесь. Ты не стесняйся – только попроси.
Марта бросила взгляд на адвоката, который, однако, ограничился тем, что поправил свои модные очки в черной оправе известного бренда и пожал плечами, словно намекая, что ответственности за поведение своего подзащитного он не несет. Вероятно, он просто боялся Рандвера.
– Чем она тебе угрожала? – снова обратилась к уголовнику Марта.
– Ничем. Ничем она мне не угрожала. Чем ей было мне угрожать?
– Не знаю, не знаю, – покачала головой Марта. – Однако у меня есть информация, что она собиралась кое-что запостить в Интернете. Не скажешь мне, что конкретно?
– Вообще понятия не имею, о чем ты.
– Может, и не имеешь, но испугался ты не на шутку: ты даже пригрозил убить и ее, и Ласси, а трупы выбросить на свалку.
Рандвер призадумался. Ему хватило нескольких секунд, чтобы сложить два и два и понять, откуда ветер дует:
– Вам что, Бидди, что ли, это наплел?
– Что же такого знала Данни, из-за чего ты так озверел?
– Ничего! Это все фуфло! Вы себе это все сами напридумывали.
– Может, смерть Данни все-таки была не случайной?
Рандвер не отвечал.
– Она кому-нибудь еще угрожала? – упорствовала Марта. – Говорила, что выложит в Интернет еще какой-нибудь компромат?
Рандвер словно воды в рот набрал.
– Тебе никто не приходит на ум из тех, кто мог точить на Данни зуб по той же причине? Может, кто-то из вашей тусовки? Кто-нибудь из твоих подельников? Те, для кого ты организовал контрабанду наркотиков в Исландию? Те люди знают о Данни? А может, Данни была в курсе, кто они?
– Да ни одному слову этого Бидди нельзя верить! – огрызнулся Рандвер. – Начнем с того, что это он так отколошматил Ласси. Ласси обозвал его соплежуем и педиком, вот у Бидди и сорвало крышу. Я едва оттащил его от парня, иначе бы он его прикончил.
Адвокат кашлянул, словно намекая Рандверу, что ему стоит попридержать язык. Тому, однако, было явно плевать.
– Так, значит, ты его все-таки знаешь? Ласси, я имею в виду.
– Чего? – только и произнес Рандвер.
– Ты был с ним в том сарае! – напирала Марта.
– Бидди все заливает! – рявкнул он. Всего на пару мгновений Рандвер позабыл о своих словах насчет того, что в сарае его с Ласси не было и что он с ним даже не знаком. – Нельзя ему верить! Он же по фазе сдвинутый! Дебил! Вы, видно, его уломали? Так ведь? Ему теперь что же, ничего не будет? Этому кретину ничего не будет?!
– Да, кстати…
– Знаешь что? Передай Бидди, что как только я отсюда выйду, тут же его укокошу! – рявкнул Рандвер. – Он покойник! Так и скажи ему, сука ты легавая! Он покойник!!
Адвокат, молодой увалень, которому с горем пополам и лишь со второй попытки удалось закончить юрфак Университета Рейкьявика, видимо, посчитал, что пришло наконец и его время вмешаться, и склонился к своему подзащитному, чтобы что-то прошептать ему на ухо, – в сериалах про полицию он видел, что так часто делают его киношные коллеги. Однако Рандвер оттолкнул его с такой силой, что тот чуть не свалился со стула. Его фирменные очки со звоном брякнулись на пол. Наклоняясь, чтобы их поднять, адвокат стукнулся лбом об стол и издал
