Покинули территорию поместья мы действительно примерно через полчаса, как Винсент и прогнозировал. Вот не знаю, классическая это была коллона или нет, но состояла она из трёх автомобилей: привычного уже «Зонала», моего личного авто, которое по словам Гора, было бронированно настолько хорошо, что способно было пережить парочку природных катаклизмов и уцелеть в жерле вулкана, и ещё одного незнакомого мне автомобиля, названием которого я не удосужился поинтересоваться, поскольку это сейчас занимало меня меньше всего. Достаточно было того, что выглядел он внушительно и мог вместить дополнительную пятёрку бойцов.

Не то, чтобы я опасался какого-либо нападения, но на душе противно заскребли кошки.

Как бы не протестовал Гор, но всё же он, по моей прихоти, со скрипом согласился на отклонение от первоначального маршрута, который пролегал по тихомирской трассе через весь город прямиком к «Имульсу».

Всё-таки, узнав у Малики адрес, я решил заскочить в ту церковь, где последнее время пропадала Хлоя, чтобы своими глазами взглянуть на один из храмов почитаемого в этом мире божества. И хоть Малика он Фарен сообщила мне, что я там ничего не выясню, поскольку местный настоятель божился, что никогда не видел её бывшую ученицу, но меня всё равно подмывало посетить это место.

Крюк получился преизрядный: на полпути пришлось нырнуть влево в узкий туннель, чтобы обогнуть весь Тихомирск, выбравшись на другом конце города, в каком-то частном секторе

— Вот это — храм? — с удивлением поинтересовался я сам у себя, краем глаза наблюдая смазанные силуэты моих бойцов, споро двинувшихся в сторону входа в неприметное здание, которое и было той самой церквушкой. Хоть и божье место, но обязанностей по рекогносцировке местности и оценку уровня опасности для Главы Рода это не отменяло. — Они что здесь воровать так и не научились? — хмыкнул я, остановившись в ожидании знака от Гора, который обязан был доложить, что территория чистая.

Вот серьёзно, подумать, что это обвешталое здение — есть церковь, я бы мог в самую последнюю очередь, так как каких-то вывешенных регалий, или символики прямо указывающей на принадлежность к церкви, я даже при тщательном осмотре не смог обнаружить.

Обычная серя коробка, с окнами, даже не забранными решётками, вполне обычная металлическая дверь, которая в данный момент была приветливо распахнута. Не знаю, то ли здесь так было принято, то ли красть в подобных местах было нечего, но сама дверь была лишена даже простейшего засова, не говоря уже о запирающем механизме.

«Я надеюсь, что мы здесь не задержимся надолго, — недовольно процедила шевельнувшаяся Миа. — А то меня стошнит от здешнего запаха».

В этом она была права: запах ладана и ещё какой-то цветочно-сладковатой дряни совсем не радовал. Наоборот — удушливое амбре вызывало лёгкое раздражение. Не то, чтобы было совсем неуютно, или я испытывал физический дискомфорт, но это место хотелось покинуть поскорее.

Вопреки моим опасениям, Миа на этом успокоилась, раздражённо пробурчав что-то из обсценной лексики.

Ступив на каменные ступени, я с удивлением заметил, что они были покрыты толстым слоем то ли песка, то ли пыли. Такое впечатление, что через главный вход в храм долгое время никто не ходил. Это было странно, поскольку двери же для кого-то были открыты? Для кого-то и кем-то, самое главное.

Да и не могло на открытом воздухе собраться столько мелкой пыли, словно вопреки устоявшимся законам физики. Эта странность напрягала.

Но даже это не убедило меня отказаться от моей первоначальной затеи — посетить это место.

Полутёмное помещение, освещённое тусклым светом чадивших в дальнем конце зала лампад встретило меня усилившимся запахом благовоний, среди которых я смог различить только ладан. Деревянный, противно поскрипывающий даже под моим весом, пол только довершал картину общего запустения этого места.

Ещё раз осмотревшись, заметил на дальней стене что-то сильно похожее на плакат советских времён, только изрядно потрёпанный и местами порванный. Подойдя поближе, я увидел довольно мастерское изображение немолодого мужчины со вполне заурядным лицом. Вот только было в его взгляде, который неизвестный художник передал весьма профессионально, что-то настораживающее. А если ещё добавить в нужных местах пару небрежных мазков, чтобы взгляд превратился в весьма отталкивающий, то картина прекратит казаться иконой, став больше похожей на плакат западной рок-звезды, зачем-то натянувшей облачение инквизитора.

На миг показалось, что произведения неизвестного иконописца вот-вот оживёт, а изображение на нём подмигнёт тебе и поманит пальцем. Что-то противное липкое, только тщательно замаскированное маской сострадания, просматривалось в глубине глаз. То, что это было изображение Святого Аарона, я догадался сразу. Даже возникло смутное чувство, что я уже где-то встречал это лицо. Вот только вспомнить бы где…

— Что привело молодого господина в обитель Аарона? — надтреснутый голос раздавшийся откуда-то сбоку заставил вздрогнуть.

Переведя взгляд на неожиданного собеседника, я испытал еще большее потрясение, поскольку передо мной стояла женщина. Старуха, если быть точным.

Первая служительница Аарона, которую я увидел в этом мире, если разобраться. Почему-то я даже и в мыслях допустить не мог, что служителями Аарона могут быть женщины.

Высокая, худощавая женщина подслеповато сощурилась, после чего широко вдохнула воздух ноздрями, отчего крючковатый нос на секунду стал похож на сморщенную картофелину. Будто старуха была отощавшей гончей, которая внезапно учуяла запах говяжьей вырезки, ища пропитание на городской свалке.

Я почувствовал, как от неё, буквально, шибануло удушливым запахом ладана. Где-то внутри снова глухо зарычала Миа, показывая своё отношение к такой грубой попытке применить ментальную магию.

Даже не будь на моём пальце родового перстня, уже сейчас подобные попытки вызывали у меня только лёгкую щекотку. Нельзя Главу Рода с подселенным духом полноценного демона атаковать ментальной магией, причём делать это не стесняясь, бесцеремонно.

Нельзя.

Мало того, что попытка пробиться через наш с Миа щит заранее обречена на провал, так ещё и внаглую пытаться вторгнуться в моё сознание равносильно, что ткнуть сучковатой палкой в муравейник, и небрежно там ею пошевелить. Это вызывает только неконтролируемый гнев. И сейчас только одному Аарону известно, во что это может вылиться.

«Ещё мгновение и я ей сверну башку, — прошипела демоница. — И будь осторожнее, мне здесь очень не нравится!».

Не сводя с меня взгляда, служительница Аарона, задумчиво наклонила голову набок.

— Прекрати, — процедил я старухе. — Ещё раз попытаешься залезть мне в голову — пожалеешь!

— Я много видела на своём веку, — старуха не обратила внимания на моё предупреждение. — Но, чтобы старик с сердцем демона в личине мальчика добровольно пришёл туда, где ему очень не рады —