Вытащив топор, грозно махнул им в руках.

— Давайте, ублюдки, подходите, кто смел, — оскал появляется на лице. — Зарублю, паскуд, на месте.

Испуганная мамаша вместе со своим отпрыском тут же сдала назад, быстро пропадая где-то в тенях палаточного лагеря.

— Тушите костёр, — говорю остальным, — и дежурим. Теперь без караула будет попросту опасно. Всех ведь порежут, собаки позорные, — проходящие поблизости люди и наши «соседи» отводили глаза, встречаясь со мной взглядом, но я замечал, что через какое-то время они вновь останавливались именно на нас.

Так себе перспектива. Неужто тут настолько хреново, что уже и людей готовы на котлеты пускать?

Тем не менее народ вокруг понемногу успокоился, и мы отправились спать. Я был рад, что смог захватить вещи того латиноса, сумев переодеться в чистое, включая и нижнее бельё, а своё грязное завернул в пакет, не выкидывая. Кто знает, когда ещё удастся раздобыть новые шмотки? Глядишь, даже вонючие тряпки, пропахшие разлагающимися трупами, придётся отстирывать и носить. Такая себе перспектива, конечно…

Обсудив вахту, быстро её организовали. Парней, включая меня, было пятеро, так что разделили ночь по сменам. Констанция было заикнулась, что «девушки не хуже остальных и тоже могут дежурить!», но её феминистские лозунги моментально потонули в хоре остальных, всё отрицающих девичьих голосов. Вот она, граница… хех. В таких ситуациях и ощущается «равноправие». Когда сразу становится понятно, кто кого должен защищать, кто за кем присматривать и кто кого ограждать от бед. И все наши парни были с этим согласны.

Первым дежурил Тим, раз уж он как раз следил за палатками. Вторым Крейг, далее Лэнс, я и Майкл. Себе специально взял худшее время, чтобы точно не заснуть и проконтролировать окрестности. К счастью, обошлось без приключений и на нас так никто и не вышел, хотя сонно хлопающий глазами Чапман говорил, что рядом крутились какие-то подозрительные личности, но, заметив его, свалили во мрак.

Уже под утро, когда в дозор заступил Майкл, всех разбудили выстрелы. Очередная пачка зомби, в пару сотен морд, вышла на госпиталь и попыталась напасть на военных, патрулирующих вдоль стен.

Стрельба привлекла всеобщее внимание, заставляя людей выбираться из палаток и здания самой больницы. Замечаю, как любопытные лица медицинского персонала показались из-за окон. Люди выходили на балконы и смотрели в бинокли. И посмотреть было на что.

Обстрел вёлся очень кучный. Как и на той заставе, у границы города — ныне, возможно, уже захваченной живыми мертвецами — солдаты скорее отстреливали им головы и конечности, чем точечно поражали цель. На шум, очевидно, вскоре прибудут новые заражённые, так что их снова будут отводить, как уже делали вчера, когда подъехали наши автобусы, привлекая повышенное внимание. Тогда мертвецов отвлекли громкими мотоциклами, на которых несколько человек укатили вдаль, периодически останавливаясь и дожидаясь, пока заражённые подбегут ближе.

Опасная работка… Впрочем, в дела военных я не лез. Своих хватало. Вот не успело начаться утро — ибо я едва почистил зубы да справил нужду — как поблизости возник Майкл.

— Эйд, это последняя вода, — произнёс он, подбрасывая в руке полуторалитровую бутылку, заполненную лишь наполовину. — Надо идти к кранам.

Проклятье! А там уже идёт «внутренняя очередь». Как я и говорил ранее, с едой и водой тут были проблемы. Военные поступили очень… м-м… или хитро, или непрактично, тут уж как посудить. Может, им просто было плевать, либо даже не подумали об этом… Хрен бы их знал! Но над лагерем не было единого руководства. Не было какого-то человека или группы, которые бы заправляли всеми делами. Вообще, здесь чётко существовали три, скажем так, «фракции»: военные, что размещались в госпитале и занимались собственной работой, заключавшейся, видимо, в истреблении мертвецов, патрулировании периметра и поиске выживших, которых собирали в этот вот лагерь. Медицинские работники, которые тоже торчали в госпитале, занимаясь по большей части именно военными и их ранами. Может, заодно исследовали заразу — тут уж я не имел ни малейшего представления. Да и никто не имел, ибо посторонних не пускали туда под страхом смерти. И гражданские, что размещались в больничном парке, который был достаточно велик и спокойно вмещал в себя несколько сотен человек.

На глазок выживших здесь было сотни три-четыре, плюс-минус.

И нами никто не управлял! Я подозревал, что военные сами хотели заниматься управлением лагерем, но проблема зомби оказалась столь серьёзной и активной, что времени и сил на что-либо ещё попросту не находилось. Да и численность вояк неуклонно падала. А потому мы оказались на самообеспечении.

Нет, людям выдавали еду, но делали это три раза в день. В качестве пищи выступала дешёвая «уличная еда»: хот-доги, сэндвичи, чизбургеры и прочие подобные штуки. Над причинами именно такого рациона гадали уже давно, и не только мы одни. Само собой, еды не хватало, а среди выданной неуклонно рос процент просрочки, отчего люди были голодными и очень злыми, готовыми ради лишнего куска хлеба пойти чуть ли не на убийство. А вскоре, уверен, дойдёт и до него.

Воду же и вовсе решили не выдавать, ибо это «неудобно», а разрешили наполнять прямо из кранов, для чего дали доступ к одному из внутренних помещений госпиталя, вход в которое был расположен прямо на улице, у одного из боковых входов. Ныне это помещение было строго отгорожено от остального здания.

Разумеется, контроль над такой важной точкой моментально подмяли. Как я успел узнать, поначалу он был общий, но, дабы «сохранить технику от поломок», точку перехватила предприимчивая группа и начала вводить разные правила, пользуясь полученной властью.

Потом была целая череда перехвата власти — силовых противостояний и натуральных столкновений. По итогу сейчас контроль находился у бригады хмурых мужиков, вооружённых битами, дубинками, ломами и прочей утварью. Пока что силы, способной изменить положение вещей, не находилось, но зубы скалили многие.

Проблемой было то, что от «водопоя» могли отлучить либо, наоборот, предоставить такое право «вне графика». И подобное сильно напрягало. Зависеть от настроения группы агрессивных уродов и их лидера, Хэнка по прозвищу «Борода», никто не хотел. Но все зависели. И «территорию» свою они держали крепко, превратившись во что-то вроде аппарата местного самоуправления.

Чувствуется мне, ситуация может закрепиться. Сейчас к ним многие хотят подмазаться и встать рядом. Группа понемногу расширяется. Что будет дальше, мне неведомо, но, думаю, таким темпом с ними либо начнут считаться на высшем уровне, либо военные специально выращивают среди нас какого-то лидера, чтобы потом его контролировать; или же до этого попросту не дойдёт и всё убежище уничтожат зомби. И лично