Послышались нетвердые шаги, словно Видар тоже пострадал от взрыва, они неумолимо приближались. Если я хочу выжить, то должна встать. Сейчас. Немедленно! Мое тело содрогалось, но я заставила себя подняться – сначала на колени, потом на ноги. На меня тут же навалилось головокружение, вызывающее тошноту, я пошатнулась, но смогла удержаться на ногах. Я не сдамся. Не сейчас. Не когда судьба всего мира зависит от нас с Хель.

Я так сосредоточилась на том, чтобы встать, что не сразу обратила внимание на то, что контролирую каждое свое движение. Я изумленно уставилась на руки и попробовала пошевелить пальцами. Они сгибались и разгибались по моей воле. Не по воли богини смерти. Но почему? Неужели она пострадала от взрыва больше, чем я?

Но не успела я подумать об этом, как Видар появился передо мной и замахнулся, чтобы ударить. Я машинально отпрыгнула назад, но потом потеряла равновесие и упала на одно колено.

– Сопротивляйся, – выдохнула я и, вскинув голову, посмотрела на своего противника – на Райана. Хотя Райаном управлял Видар, я была уверена, что смогу достучаться до него. Если мне удалось вернуть контроль, то и Райан сможет. – Ты сильнее его. Я знаю, что сильнее. Я своими глазами это видела.

Тишину наполнил глубокий низкий смех. Но смеялся не Райан, а Видар.

– Прошу тебя, – выдавила я, уклоняясь от очередного замаха, который прошел в волоске от меня и оставил в земле воронку. – Сопротивляйся ему!

– Довольно! – прогремел над полем голос Видара. – Я устал от валькирий. Я хочу поговорить с Хель. Или богиня смерти позволяет слабой валькирии сдерживать себя?

Хель у меня внутри вскинулась. Я буквально чувствовала, как она тянется, чтобы перехватить контроль над моим телом.

«Нет! Он пытается разозлить тебя». – «Я знаю, – последовал едва сдерживаемый ответ, – и у него получается».

Внезапно я перестала управлять своими движениями, мне показалось, что меня загнали в самый дальний угол моего сознания. Хель снова оказалась за рулем, а я превратилась в простого зрителя.

Одной рукой она схватила Видара за шиворот и притянула к себе, чтобы ударить второй рукой.

По крайней мере, так я думала – и Видар, похоже, тоже, потому что вскинул руки, собираясь отразить удар. Но удара не последовало. Вместо этого Хель использовала свою магию. Я и понять не успела, что происходит, как Хель схватила одну, нет, даже две сплетенные души, вцепилась в них пальцами и попыталась вырвать их из тела Райана.

«Нет!»

– Нет! – закричала я с такой силой, что на мгновение вырвалась из-под контроля Хель, и крик прозвучал не только у меня в голове, но и по всему полю.

«Пожалуйста, – мысленно умоляла я. – Не убивай Райана! Он ничего не сделал. Он не такой, как Мэйв или Кендра. Он не предавал нас».

«Неужели?» – последовал холодный ответ.

Просмотрев мои воспоминания, Хель вытащила наружу те, которые были настолько мучительными, что я заперла их глубоко внутри.

Вот мы в гостевом доме, Райан извиняется за то, что поцеловал меня, и мы расстаемся, не объяснившись.

Вот мы встречаемся в ванкуверском парке рано утром, Райан говорит, что знает, кто я такая. Вот я узнаю, кто он и как поддался влиянию своего отца.

Вот я узнаю, что он виноват в смерти моих мамы и сестры.

Вот битва в похоронном бюро, и мы с Райаном по разные стороны баррикад. Я на стороне валькирий, он – на стороне Хаоса. И я отказываюсь сражаться с ним.

Я сжала зубы, терпеливо просматривая эти воспоминания, какими бы болезненными они ни были.

«Если собралась копаться в моих воспоминаниях, то выбирай не только худшие из них!»

Ведь помимо всех этих ужасов в моей жизни есть столько прекрасных воспоминаний, и Райан – неотъемлемая часть большинства из них. Наш первый поцелуй. Райан, проделавший длинный путь до Ванкувера, потому что беспокоился обо мне. Вспомнилось, как помог он во время сражения с последователями Видара; как приносил мне горячий чай и допоздна сидел со мной на крыше, пока я надеялась увидеть северное сияние. Он подружился с Рататоском, несмотря на то что бельчонок не отличался человеколюбием. И самое главное, Райан всегда был рядом и хотел оставаться со мной в будущем.

Я не позволю кому-либо разрушить нашу связь. Ни Хель, ни Видар не смогут встать между нами.

От внутренней борьбы с Хель мое тело замерло, словно не зная, кому подчиняться. Хватка, в которой я держала души, ослабла, и Видар безжалостно этим воспользовался.

Казалось, он только и ждал, пока ему представится такой шанс. Лицо внезапно обожгло болью, я упала на землю, но буквально в следующую секунду меня схватили за горло и дернули вверх. Видар был тем, кто управлял телом, но это пальцы Райана обхватили мою шею и сжали. Это его лицо у меня перед глазами становилось все более размытым, потому что я задыхалась.

– Рай… – сдавленно прохрипела я. Что ж, ну хотя бы мой голос снова кажется моим.

Может, на Райана подействовал мой голос, а может, выражение моего лица или прозвище, которым я его называла, потому что он вдруг остановился. Более того, резко отпустил мое горло и отшатнулся от меня, словно обжегшись.

Он ошеломленно посмотрел сначала на свои руки, потом на меня. Его глаза расширились от страха.

– Блэр…

– Да, – закашлявшись, выдавила я и заставила себя подняться на ноги, – это я.

Не успела я сказать что-нибудь еще, как Райан сжал кулаки и требовательно посмотрел на меня:

– Сделай это. Давай!

Я остолбенела.

– Что?..

Он же имеет в виду совсем не то, о чем я подумала, да? Он же не просит, чтобы я позволила Хель вырвать из него их с Видаром души, как она сделала с Локи и Мэйв?

Словно прочитав мои мысли, Райан натянуто улыбнулся, и я поняла: он продолжает сопротивляться богу Хаоса, который пытается захватить контроль над его телом. Наверное, на это уходит огромное количество сил…

– Я верю в тебя. Ты сможешь.

Я тяжело сглотнула, пытаясь сдержать слезы, и прошептала:

– Но ты умрешь…

– Я тебе доверяю, – выдержал мой взгляд Райан.

Потом он скривился, словно от сильной боли, и упал на колени.

Я машинально шагнула к нему, но невидимая сила внутри не дала мне приблизиться.

«Ты его слышала», – подала голос Хель.

В эту секунду я всей душой ненавидела богиню смерти за ее холодность и отстраненность. Ненавидела за то, что у нее совсем нет чувств. Ненавидела за то, что она не испытывает ни толики раскаяния. Казалось, ей